Поднимаю глаза, смотрю на него и… ничего не отвечаю.
Беру ватный диск… и опускаю руку.
— Может, с этим ты справишься сам? — указав пальцем себе не губу, спрашиваю у него.
После чего на меня устремляется такой мило-растерянный и полный ожидания, взгляд, что я не выдерживаю и громко вздыхаю.
Да, я понимаю, что ты очень хочешь понять меня — но ничего не могу поделать. Я даже на русском не смогу объяснить, что сейчас со мной происходит.
— Я… просто губы… это же очень болезненно… наверно, это лучше самому,
— начинаю лепетать, отводя взгляд.
А затем застываю, потому что Чону неожиданно берет меня за руку.
Потом осторожно забирает ватный диск из моих пальцев и смачивает его перекисью.
Я отхожу от него, кусая ногти. Не обиделся?.. Или обиделся?.. Может, чаю ему предложить?..
Блин, какой чай, когда у него губа разбита?!
— М!
Оборачиваюсь и смотрю на молодого человека: он сидит, протягивая мне антибактериальный порошок.
Осторожно беру упаковку, а сама незаметно рассматриваю его губы… вроде сам управился. Ну, слава Богу…
А затем до меня доходит, что мне предлагают сделать. Ох ты ж…
Неуверенно подхожу, рукой поднимаю его лицо, встречаясь с глазами цвета шоколада… затем опускаю взгляд на его губы… и осторожно посыпаю ранку препаратом…
Этого здесь не должно быть — его губы слишком идеальные… Они должны быть целыми и невредимыми — это же губы для поцелуев… наверно, для самых мягких поцелуев… Он весь такой… приятный на ощупь: его кожа, его губы, его волосы, даже материал его свитера — все такое мягкое… его хочется трогать… Невольно провожу большим пальцем по нежной коже, распределяя порошок и убирая остатки… Перевожу взгляд на шоколадные глаза…
Ма-ма… я что тут творю?..
Делаю быстрый шаг назад и отставляю порошок на стол.
— На этом все, — произношу неожиданно высоким голосом, — надеюсь, у тебя все быстро заживет!
Чону, кажется, тоже выныривает из каких-то своих мыслей и поспешно поднимается со стула, после чего низко кланяется.
— Чаю не предлагаю: мы же только что рану обработали, так что в следующий раз, — несу уже совсем какую-то околесицу, затем стремительно иду к порогу.
Слышу, как молодой человек следует за мной, шурша пакетом из аптеки, но повернуться не осмеливаюсь. Неловко-то как!
Когда замечаю краем глаза, что он обулся, наконец, позволяю себе поднять взгляд на его лицо и растягиваю на губах подобие улыбки.
— Пока! — взмахом руки показываю, что пора прощаться.
Кареглазый сосед кивает и открывает дверь. Я уже иду, чтобы закрыть за ним, но замираю, когда тот внезапно появляется в проходе прямо передо мной.
— Что?.. — вырывается из моего рта раньше, чем я успеваю подумать.
— Чону, — произносит молодой человек, кладя руку себе на грудь; при этом он возвышается надо мной и совсем не стесняется того небольшого расстояния, что едва сохранилось между нами.
— Да, я знаю, — киваю, глядя ему в глаза; а сама впитываю аромат его одежды. Невероятно приятный запах.
— You? — негромко спрашивает он, указывая на меня.
— Ой… Стася, — с улыбкой отвечаю, вдруг осознав, что я и впрямь ни разу не называла своего имени.
— Стася, — повторяет Чону практически без акцента, удивляя меня до глубины души.
— Да, — вновь киваю, глядя в его лицо.
— Good night, Стася, — произносит Чону с легкой улыбкой и выходит из моей квартиры.
Быстро закрываю за ним и некоторое время стою у двери, держась за ручку.
Что это сейчас было?.. Почему… почему я так нервничаю?..
— Ты чего это, мать? — спрашиваю у себя, направляясь в ванную; там умываю лицо и еще с минуту стою, глядя на свое отражение.
Что бы со мной ни творилось… это немного пугает меня.
Чону заходит в свою квартиру, закрывает за собой дверь, разувается, а затем идет в ванную и подходит к зеркалу: ссадины на лице аккуратно обработаны, со скулы уже спадает покраснение.
Молодой человек усмехается своему отражению, после чего задирает свой свитер и смотрит на огромное красно-фиолетовое пятно под ребрами…
Затем осторожно снимает свитер и разглядывает внушительный синяк на предплечье и еще один — на боку.
Хорошо, что Она не стала осматривать его костяшки: хоть он и дрался в перчатках, опытный человек обязательно бы заметил характерные покраснения — но Чону натянул на кисти рукава свитера, чтобы это не бросалось девушке в глаза.
Выпив антибиотик (а те ублюдки били по почкам, и рисковать здесь не следовало), и обработав все травмы обезболивающим, Чону ложится на кровать и втыкает наушник в ухо… через пару секунд в нем раздается знакомый голос: