– Эй, – заорал он что есть мочи. – Эй, очнитесь! Очнитесь же!
Он снова щелкнул онемевшими пальцами: когда они успели так замерзнуть. Ну мы и попали! – подумал он. – Вот так влипли!
Женщина рыгнула. Звук показался поразительно громким, заглушившим даже шум ветра, и прежде чем его унесло, Генри ощутил горьковатый резкий запах, что-то вроде медицинского спирта. Незнакомка заерзала, поморщилась и испустила газы с рокотом, похожим на мурлыканье заведенного мотора. Может, подумал Генри, это местный способ здороваться?
Эта мысль снова его рассмешила.
– Охренеть, – прошептал Пит ему в ухо. – Нужно проверить, у нее штаны целы после такого выхлопа? Ну и ну! Что вы пили, леди, политуру? Она пила что-то, и будь я проклят, если это не антифриз.
Генри согласно кивнул.
Глаза женщины неожиданно ожили, встретились со взглядом Генри, и тот был потрясен увиденной в них болью.
– Где Рик? – спросила она. – Я должна найти Рика, он единственный, кто остался.
Она растянула губы в уродливой гримасе, и Генри заметил, что во рту не хватает половины зубов, а оставшиеся выглядят кольями покосившейся изгороди. Она снова рыгнула, и Генри даже зажмурился от едкого запаха.
– Господи Иисусе! – взвизгнул Пит. – Да что это с ней?
– Не знаю, – пожал плечами Генри, с тревогой заметив, что глаза женщины снова остекленели. Кажется, дело плохо. Будь он один, можно было бы сесть рядом с женщиной и обнять ее за плечи: куда более интересное и, вне сомнения, оригинальное решение его последней проблемы, чем Выход Хемингуэя. Но нужно еще позаботиться о Пите, Пите, не успевшем пройти даже первый этап лечения от алкоголизма, хотя, возможно, все еще впереди.
И кроме того, его разбирало любопытство.
4
Пит сидел в снегу, растирая колено и поглядывая на Генри. Ждал, что тот предпримет. Что ж, вполне справедливо, Генри достаточно часто приходилось выполнять роль мозгового центра этой четверки. Лидера у них не было, но Генри считался чем-то вроде. Так повелось еще со школы.
Женщина, однако, ни на кого не смотрела. Снова тупо пялилась в снежное пространство.
Остынь, велел себе Генри. Вздохни поглубже и остынь.
Он набрал в грудь побольше воздуха, задержал и медленно выдохнул. Лучше. Немного лучше. Итак, что же все-таки с дамой? Не важно, откуда она явилась, и что здесь делает, и почему от нее несет вонью разбавленного антифриза. Что с ней творится именно сейчас?
Шок, очевидно. Шок настолько сильный, что вылился в нечто вроде ступора, недаром же она даже не дрогнула, когда «скаут» пронесся едва не по ногам. И все же она не ушла в себя настолько глубоко, что только гипноз мог бы вывести ее из этого состояния: среагировала на щелчок пальцев и заговорила. Справлялась о каком-то Рике.
– Генри…
– Помолчи секунду.
Он снова снял перчатки, вытянул руки и хлопнул в ладоши перед ее лицом. И хотя звук был очень тихий по сравнению с буйной музыкой ветра, она снова моргнула.
– Встать!
Генри схватил ее за руки и даже обрадовался, ощутив конвульсивное пожатие ее пальцев. Он подался вперед, морщась от запаха эфира. Любой человек, испускающий такую вонь, не может быть здоров.
– Ну же, вставайте! Со мной! На счет «три». Раз, два, ТРИ!
Он потянул ее вверх. Она поднялась, пьяно пошатываясь, и снова рыгнула. И одновременно испустила ветры. Ушанка сползла на один глаз. Видя, что она и не пытается ничего сделать, Генри приказал:
– Поправь ей шапку!
– Что?
Пит тоже встал, хотя не слишком уверенно держался на ногах.
– Не хочу ее отпускать. Открой ей глаза и нахлобучь шапку покрепче.
Пит нехотя послушался. Женщина слегка наклонилась, скорчила гримасу, пукнула.
– Большое спасибо, – кисло пробурчал Пит. – Вы очень добры, спокойной ночи.
Почувствовав, что женщина обмякла, Генри сильнее сжал руки.
– Шагайте! – заорал он ей прямо в лицо. – Шагайте вместе со мной. На счет «три». Раз, два, ТРИ!
Он повел ее к капоту «скаута». Теперь она уставилась на него, и он старался удержать ее взгляд. Не оборачиваясь к Питу (не хотел рисковать снова ее потерять), он велел:
– Держись за мой ремень. Веди меня.
– Куда?
– Вокруг «скаута».
– Не уверен, что смогу…
– Придется. А теперь делай что говорят.
Прошло не меньше минуты, прежде чем он ощутил пробравшуюся под куртку руку Пита. Тот вцепился в его ремень, и все трое медленно поплелись через узкую полосу дороги, в неуклюжей конге, сквозь желтый неподвижный свет уцелевшей фары. Здесь по другую сторону огромной беспомощной туши «скаута» они по крайней мере были защищены от ветра. Уже неплохо.