Почему еще я не был внизу на футболе, это потому, что собирался попрощаться со стариком Спенсером, моим учителем истории. Он болел гриппом, и я прикинул, что наверно не увижу его больше до начала рождественских каникул. Он написал мне эту записку, что хочет увидеть меня до того, как я уеду домой. Он знал, что в Пэнси я не вернусь.
Забыл сказать вам об этом. Меня вытурили. Мне не полагалось возвращаться после рождественских каникул на том основании, что я провалил четыре предмета и не проявлял прилежания и все такое. Меня частенько предупреждали, чтобы я начинал проявлять прилежание – особенно перед зимними экзаменами, когда мои родители приезжали на переговоры со старым Термером, – но я ни в какую. Вот, меня и отчислили. Из Пэнси ребят отчисляют довольно часто. Там очень хороший академический рейтинг, в Пэнси. На самом деле.
Короче, был декабрь и все такое, и я продрог, как ведьмина сиська, да еще на вершине этого дурацкого холма. На мне была только ветровка и ни перчаток, ничего. За неделю до того кто-то украл мое верблюжье пальто прямо у меня из комнаты, прямо с теплыми перчатками в карманах и все такое. В Пэнси полно ворья. Довольно много ребят из этих очень богатых семей, но все равно там полно ворья. Чем дороже школа, тем больше в ней ворья – кроме шуток. Короче, я все стоял рядом с этой долбаной пушкой и глядел на футбол, отмораживая задницу. Только я почти не смотрел на футбол. Зачем я там на самом деле торчал, это чтобы как-то почувствовать, что прощаюсь. То есть, мне случалось оставлять школы и разные места, а я даже не знал, что оставляю их. Ненавижу такое. Неважно, даже если это грустное прощание или гнусное, но, когда я оставляю какое-то место, мне хочется знать, что я его оставляю. А когда не знаешь, тебе еще хуже.
Мне повезло. Я неожиданно подумал кое о чем и сразу понял, что к чертям выметаюсь отсюда. Мне вдруг вспомнился тот раз, где-то в октябре, когда мы с Робертом Тичнером и Полом Кэмпбеллом гоняли мяч во дворе учебного корпуса. Хорошие они ребята, особенно Тичнер. Это было перед самым обедом и уже прилично стемнело, но мы все равно мяч гоняли. Становилось все темнее и темнее, и мы уже еле видели мяч, но не хотели бросать, все гоняли и гоняли. В итоге, пришлось. Этот препод, который преподавал биологию, мистер Замбеси, высунул голову из этого окна в учебном корпусе и сказал нам идти в общагу, потому что обедать пора. Стоит только вспомнить такую хрень, и прощание настигнет только так – по крайней мере, большую часть времени. Как только меня настигло, я развернулся и припустил вниз с холма в другую сторону, к дому старика Спенсера. Он жил не в студгородке, а на авеню Энтони Уэйна.
Я спустился бегом до самых главных ворот, а там переждал секунду, пока отдышусь. Дыхалка у меня слабая, если хотите знать. Я довольно много курю, с одной стороны – точнее, курил. Здесь заставили бросить. С другой стороны, я вырос за прошлый год на шесть с половиной дюймов. Вот так я, кроме прочего, чуть не подхватил т. б. и приехал сюда на все эти чертовы анализы и прочую хрень. А так я вполне здоров.
Короче, как только я отдышался, побежал через трассу 204. Было адски скользко, и я, блин, чуть не грохнулся. Не знаю даже, зачем бежал – наверно, просто так. Когда перебежал через дорогу, я почувствовал, словно пропадаю. День был вообще долбанутый, зверский холод, и ни солнца, ничего, и всякий раз, как перейдешь дорогу, такое чувство, что сейчас пропадешь.
Ух, и названивал я в этот звонок, когда добрался до дома старика Спенсера. Я всерьез замерз. Уши ломило, и пальцы еле шевелились.
– Ну же, ну же, – сказал я вслух, почти, – кто-нибудь, откройте дверь.
Наконец, открыла старая миссис Спенсер. Они не держали ни горничной, ничего, и всегда сами дверь открывали. Капусты у них было не особо.
– Холден! – сказала миссис Спенсер. – Как славно тебя видеть! Входи, милый! Ты до смерти замерз?
Думаю, она была рада меня видеть. Я ей нравился. По крайней мере, я так думаю.
Ух, и быстро же я шмыгнул в этот дом.
– Как поживаете, миссис Спенсер? – сказал я. – Как мистер Спенсер?
– Дай-ка мне куртку, милый, – сказала она. Она не слышала, что я спросил, как там мистер Спенсер. Она была глуховата.
Она повесила мою куртку в шкаф в прихожей, и я как бы зачесал волосы назад ладонью. Я частенько ношу короткий ежик и причесываться особо не нужно.