Малый урс — это самая незначительная монета. Урсом названа в честь местного герцога Урсувайского, который, как я догадываюсь, их и чеканит.
— Если у тебя пятнадцать средних монет, сколько из них получится малых? — продолжил спрашивать старик.
Да он издевается что ли?
— Сто пятьдесят.
— А если тебе надо купить еды и стоит она двадцать шесть малых урсов, сколько останется?
— Сто двадцать четыре. — без запинки ответил я.
— Однако, — почесал он отросшую щетину.
Когда мы с ним познакомились, то щетина была размером максимум с фалангу пальца. Сейчас уже с две. Перестал он бриться по какой-то причине.
— Давай тогда посчитаем, сколько нужно нашему хозяйству. А ты и писать умеешь?
— Умею.
— Покажи.
Показал. Сергиус довольно кивнул. Потом мы подсчитали, сколько и чего нужно. Мужчина ушёл куда-то в себя, видимо прикидывая не особо радужные перспективы.
— Я могу вести документы за вас. Хоть так пригожусь.
— Кто тебя учил?
— Мать.
— Тебе это легко даётся?
— Не знаю.
А что здесь ещё ответить? Легко относительно кого? Лучших из ловцов? Так нет, математические задачки не мой конёк. Относительно местных? Кажется, я гений.
— Давай попробуем, — дал он добро.
Так я и стал вести записи, заодно погружаясь в бухгалтерию деревни. Выяснил много новых подробностей.
Когда мы прибыли, всего жителей осталось двадцать девять. А раньше было под семьдесят. Часть убили. Сначала разбойники напали, а потом твари с границы заявились, а отбиваться некому было — они то и порушили забор с домами.
Разбойники, они же дезертиры, снова принадлежали Темному Герцогу. Который вроде как пал, от чего его солдаты и разбежались по округе.
Темный Герцог личность известная. Синоним самых грязных ругательств, а заодно главное местное пугало. На вопрос, кто это такой, Сергиус посмотрел на меня недобро и выдал подзатыльник. Он любил их выдавать. Видимо вместо теплых и ласковых слов выдавал, для ускоренной работы головного мозга.
Кое-что я выяснил, банально подслушивая. Крестьяне часто сплетничали. Как и всякие торговцы, да наёмники, которые бродили между деревнями, выступая связующим звеном.
Всего я узнал три имени герцогов. Урсувайский — на землях которого я сейчас жил, Дороманский и Сарвайский, он же Тёмный. Прозвали его так не от большой любви. То, с какой ненавистью его вспоминали, говорило о многом. Как я понял, он несколько десятков лет был главной задницей на все близлежащие земли. Против него воевали, но победить не могли. До недавнего времени.
Главная тема обсуждения — сбежал Герцог или нет. Его настолько крутым считали и так боялись, что даже не герцогом называли, а Герцогом. А ещё он был древним стариком и простой народ лет десять как молился о том, чтобы тот поскорее сдох.
Древний старик… Война против него… Обсуждение, сбежал он или нет, потому что показательной казни не было и вроде как тело после осады замка не нашли. Как и тело его дочери. Но дочка ладно, а вот древний старик… Встречал я одного такого на своём пути.
Понятное дело, никто мне подробного описания, как выглядит Темный, не предоставил. Да и спрашивать я не хотел. Это было бы слишком уж подозрительно. Тема табуированная, за лишние вопросы и прибить могут.
Где-то внутри себя я точно знал, что тогда повстречал сбежавшего Герцога, который решил начать жизнь сначала. Слишком многое на это указывало. Тот старик владел странной силой, явно не рядового обывателя — это раз. Он был древним — это два. Он был злым и хотел кому-то отомстить. Вполне возможно, что тем, кто разрушил его замок и самого чуть не убил. Это три. Четыре — это даты. Если сопоставить, то генеральное сражение было за день до нашей встречи. Пятое, что подкрепляло уверенность — мои странные реакции.
Я чувствовал отголоски ненависти, когда слышал упоминания герцога Урсувайского. Дороманский тоже у меня теплых чувств не вызывал. Ощущение, будто мы с ним сто лет знакомы и я его считаю редкостным неудачником. Эти эмоции не были выраженными, смешиваясь с другими.
Если моя догадка верна, то это как хорошо, так и плохо. Хорошее здесь скрывается в возможностях. Что-то тот старик явно заложил в тело. Если я смогу это раскрыть, то… Ну, сомневаюсь, что для захваченного тела он готовил подлянку. Скорее самое лучшее вкладывал в своё новое жилище.
Плохое же заключалось в том, что спустя пару месяцев наблюдений за собой, я убедился, что со мной что-то неладное творится. Неадекватные эмоции и чувства, которых быть не должно — это лишь один из тревожных звоночков. На меня то сонливость накатывала, то чувство голода, то панические атаки, то ещё какая ерунда случалась. Я мог поймать себя на том, что минут двадцать смотрю в одну точку и туплю.