- ...я еще в своем уме, чтоб уследить, кто ходит через перевал, расслышал Май слова, обращенные к нему.
- Вас называют ч... черным колдуном... в насмешку? - стуча зубами, поинтересовался Май ни к селу ни к городу у этого бледного типа.
Колдун высокомерно вздернул подбородок.
- Я Юрген Юм, законно практикующий маг. Я состою в Старшем Цехе и являюсь Мастером Магии Зеркального Ключа. Называть меня черным колдуном, по меньшей мере, невежливо, молодой человек. Ибо это прозвание ругательное.
Май с трудом распрямлял застывшие ноги; встать со льдины пока у него не получалось. Все тело сводила судорога, в ушах звенело. Но Май, тем не менее, сказал:
- Прошу простить великодушно, но вашим именем... кажется... пугают детей в долине...
Колдун взял его за локоть, решив, что разговор этот затеян с ним не от большого ума, и рывком поставил Мая на ноги.
- Идемте, - сказал он. - Вам нужно поблагодарить вашу спутницу. Она освободила вас, уничтожив плоды трех месяцев моей работы.
- Она колдует? - удивился Май. По краю сознания проскользнула мысль: чтоб честно заработать деньги в Котуре, _эту_ колдунью, кажется, надо убить...
- И очень неплохо, - отвечал колдун. - Она разбила пять моих замкОв из семи, хотя могла бы просто уйти, ничего мне здесь не нарушая. Правда, тогда бы я про вас не узнал.
Юрген Юм вывел Мая из ледяного лабиринта сначала в полутемный снежный, потом в темный земляной. Он открыл низкую деревянную дверцу, и Май переступил порог деревенского, на вид, дома. Наверное, дом этот по самую крышу был занесен снегом, потому что за маленьким плохим окошком виднелась только подсвеченная слабым светом муть, а освещением большой комнате служил очаг и две масляные плошки на подставке над развернутой для чтения книгой.
Маддалена сидела с ногами на лавке подле стола, завернутая в огромный овчиный тулуп. На столе перед ней стояла большая глиняная кружка и бутыль с тряпочной затычкой, полупрозрачная жидкость внутри которой навела Мая на определенного рода воспоминания. Колдун вытащил тряпочку, щедро плеснул жидкости в кружку и сунул пойло Маю в руки. Сивушный аромат пошел по всему дому. Судя по блестящим глазкам Маддалены, она этого элексира уже отведала.
- Не бойтесь, не отрава, - ободрил Мая колдун. - Его варят внизу в деревне, и он бывает полезен, когда кто-то заблудится в снегах.
Стукнув зубами о край кружки, Май одним глотком вылил в себя ее содержимое и некоторое время стоял с открытым ртом, чтобы восстановить дыхание. Средство было смертельно крепкое, но действенное. Тепло ему стало почти сразу.
Повернув за плечо, колдун подвел Мая к скамье и усадил рядом с Маддаленой. После чего Юрген Юм решил, что настало время провести расследование.
- Итак, - сказал колдун, - теперь объясните мне, кто вы такие и как вы попали ко мне в ледник?
- Я Маддалена Беган из Обежа, - скромно сказала Маддалена.
Колдун приподнял одну бровь - имя было ему известно.
- Ипполит Май, - сказал Май, - путешественник.
Вторая бровь Юргена Юма поползла кверху вслед за первой. Медленно переведя взгляд с Маддалены на Мая, колдун взял единственную на троих кружку, налил туда своего горлодера и с бульканьем хлебнул. Посмотрел на Мая снова и отхлебнул еще. После чего потер переносицу и уставился в заросший паутиной темный угол.
- Как поживает ваша драгоценная матушка? - спросил он. - Она здорова? Надеюсь, у нее все благополучно?
Май открыл рот, закрыл, и на несколько секунд прижал пальцы к губам, чтоб не сказать чего зря. Ему было тогда лет шесть-семь, но этого человека он сейчас вспомнил...
Сколько жил, Май боялся, что кто-нибудь из близких друзей его матери однажды скажет ему: да ты же сын шлюхи. И Маю придется этого человека убить. Потому что... Потому что, во-первых, нравы общества не всегда соответствуют требованиям чести. А, во-вторых... Истина, бесспорно, существует в мире, но ведь не обязательно произносить ее вслух?..
Шанс услышать именно эти слова от колдуна у него сейчас был. И еще какой шанс.
Но колдун ничего такого не сказал.
- Не обессудьте, я живу здесь один и гостеприимством никогда не был знаменит... - проговорил он. - Я могу вам предложить лишь свой убогий завтрак и постель.
Хозяин выставил на стол горшок с вареной рыбой, подсохшие кусочки сыра на треснувшей тарелке, хлеб и воду.
Маддалена оживилась, она была голодна. Маю после встречи с оборотнем и блужданий в леднике еда в глотку не шла. Ему казалось, что он не был пьян; деревенское зелье только слегка приглушило его беспокойство.
Май стал осматривать жилище: на верстаке в темном углу оборудование для алхимических опытов - дорогая стеклянная посуда, покрытая паутиной и пылью; внизу толстые фолианты стопками лежат на полу; пол подметен наполовину, веник брошен под окном; на краю стола разлинованая для записи нот бумага, песочное сито, чернильница, отточеные перья...
Двадцать пять лет назад колдун был молод, печален, довольно-таки красив, но безденежен, и, кроме того, он не боялся выглядеть смешным - Май рассудил это потому, что бедолага совершенно не скрывал своих чувств. А быть романтичным и влюбленным, и тем более, признаваться в любви, тогда было не в моде чуть ли не более, чем сейчас. И вот, над ним смеялись. Он этого не замечал и твердил слово "любовь" - смешное и немодное... В общем, Май решил на эту тему с Мастером Магии Зеркального Ключа не заговаривать. Кто знает, что о тех временах хранит память этого человека: плохое или хорошее?
- Матушка оставила сцену четыре месяца назад, - счел нужным сообщить Юргену Юму Май. - Теперь она будет заниматься семьей.
Колдун только кивнул: он тоже не хотел ворошить прошлое. Кажется, ему все было понятно. Между ними настало молчаливое согласие.
Кровать в доме у колдуна оказалась одна, а спальня устроена так, что иначе, нежели вместе, спать не ляжешь. Впрочем, Маддалена устала, была пьяна и засыпала просто стоя. Да и Май тоже. Он мог не спать по трое суток, но не в таких бредовых условиях, как сегодня.
В спальне было темно. Май молча помог ей расшнуровать платье и корсет, стащил с Маддалены туфли, получил по рукам, когда машинально полез за подвязками под рубашку, загнал ее под одеяло к стене, забрался сам и, едва коснувшись голвой подушки, уснул сном праведника. Без сновидений.