Лиам делает поспешные выводы, решает, что, наверное, Зейн с кем-то встречается. Откуда Лиаму знать? То, что Лиам все время заперт в доме, не значит, что Зейн не выходит. Может, у него есть девушка. Девушка-человек, судя по словам Луи. Но затем Луи многозначительно смотрит на Лиама, и он осознает, что тот имеет в виду. О-о-о.
Он ошибается, Лиам знает, что он ошибается, но, тем не менее, дарит себе короткое мгновение, когда он верит в это. А затем давит его, растаптывает и клянется себе больше никогда не питать ложных надежд.
- Отъебись, - умоляет Зейн. - Просто… отъебись, Луи.
- Зачем отъебаться, когда можно поебаться? - говорит тот. - Как тебе идея, Лиам? Можем все вместе.
Лиам краснеет, Зейн рычит, а Луи заливается смехом, как будто именно такой реакции он и ждал. Скорее всего, так и есть.
- Я пойду в свою комнату, - вздыхает Лиам, убирая с себя одеяло.
- Я пойду с тобой, - говорит Луи.
- Если он идет, тогда я тоже, - добавляет Зейн.
Лиам замирает, не успев поставить ноги на пол:
- Значит, можно остаться и здесь, - подмечает он. - Нет смысла всем месте перебираться в мою комнату.
- Я не оставлю тебя наедине с ним, - тихо говорит Зейн.
- Мне скучно, - ноет Луи. - Почему ты вечно портишь всё веселье, когда дело касается Лиама? Ты должен делиться, Зейн. Вы все его знаете, а я — нет.
- Еще неделю назад ты хотел его убить, - напоминает Зейн.
- Еще неделю назад ты почти это сделал, - парирует Луи. Комнату накрывает оглушающая тишина. Даже Лиам задерживает дыхание. - Ладно, я опять перегнул палку. Извините.
Лиам вздыхает и падает на кровать, поворачиваясь на бок. Он натягивает одеяло на голову, закрываясь от света, который, должно быть, включил Луи, и от самого Луи. Так получается, что и от Зейна тоже, хотя он бы предпочел, чтобы брюнет был вместе с ним под одеялом — только они вдвоем в их маленьком темном мирке.
- Если вы опять уснете, я подожгу кровать, - сообщает Луи. - Я клянусь.
- Я позову Гарри, - угрожает Зейн.
Луи стонет:
- Ладно, я ухожу, - он слезает с кровати, - но ланч готов. Гарри сварил суп, так что лучше встаньте и скажите ему спасибо, вы, ленивые неблагодарные свиньи. И не думайте, что я не знаю, от чего вы так устали. Я нашел гигантскую синюю собаку. Я знаю, что вы сбегали.
Лиам слегка приспускает одеяло, просто чтобы посмотреть. Зейн выглядит, как маленький ребенок, которого поймали с банкой печенья в руках, - смущенно и удивленно.
- Не волнуйся, - добавляет Луи уже из коридора. - Я никому не скажу. Но вы мне должны.
Он громко захлопывает за собой дверь, и Лиам поворачивается к Зейну:
- У тебя будут неприятности? За то, что ты вывел меня из дома?
- Нет, - уверяет его Зейн и тоже поворачивается к Лиаму. Они лежат на разных подушках, и их разделяет пространство, где лежал Луи, что заставляет Лиама придвинуться немного ближе. - Или… я не знаю, может быть, но мне все равно. Ты заслужил вчерашний вечер. Ты заслуживаешь пожить иногда, Лиам. Всегда, в общем-то, но я эгоист.
- Что ты хочешь сказать? - просит дальнейшего объяснения Лиам. Он терпеть не может, когда Зейн говорит что-то с подтекстом, выдавая достаточно, чтобы озадачить, но никогда не давая ответов. Но в то же время ему это нравится.
- Неважно, - конечно же, отвечает Зейн. Лиам даже не удивлен. - Хочешь пообедать?
Лиам качает головой, подложив под щеку ладонь:
- Я лучше побуду здесь.
- Один или со мной?
- С тобой, - «всегда», но он не может сказать это вслух, не спугнув Зейна. - Если ты хочешь.
Зейн приподнимается на локте, умудряясь придвинуться ближе к Лиаму:
- Я не хочу спать.
Лиам хотел, но теперь он полностью проснулся, когда Зейн так на него смотрит.
- Ну… - говорит он. - Если хочешь, иди поешь что-нибудь тогда.
- Для этого мне не нужно вставать с кровати, - говорит вампир, опуская взгляд на грудь Лиама, с которой сползло одеяло.
Интересно, видны ли Зейну мурашки на его коже?
- Наверное, - бормочет он. - Но, что насчет правила «Не кусать Лиама»?
- Значит, Луи сказал тебе? - спрашивает Зейн. Его взгляд еще не дошел до глаз, он медленно поднимается по шее, подбородку, к губам. И там останавливается. - Но, думаю, мне дозволено нарушать свои правила.
Если честно, Лиам предпочел бы целоваться, но он не в праве отказать в чем-то Зейну, поэтому оголяет свою шею. Но Зейн игнорирует это и стягивает с него одеяло. В комнате еще тепло, но Лиам внезапно осознает, насколько обнажен. Он слабо помнит, как не мог выбраться из своей одежды вчера вечером, как Зейну пришлось ему помогать. Сейчас на нем нет ничего, кроме выцветших серых боксеров, которые, нужно признать, знавали дни и получше. Но они мягкие и удобные и немного длиннее, чем его остальные пары.
Осознание обнаженности намного усиливается, когда Зейн располагается у него между ног. Это так внезапно, быстро и неожиданно, что Лиаму даже не хватает времени, чтобы инстинктивно сдвинуть ноги. Сейчас бы он только зажал ими Зейна.
Вампир проводит когтем по его ноге, и Лиам поднимает взгляд к потолку, тяжело дыша. Никто никогда не был так близко к его члену. Особенно Зейн, и его тело реагирует соответствующе. Ему остается только надеяться, что смущение убережет его от стояка, но он в этом сомневается.
Палец скользит по внутренней стороне бедра, и с губ Лиама срывается стыдливый стон. Мягкая и чувствительная кожа там не привыкла к прикосновениям, и его ноги вздрагивают от контакта, открываются слегка шире.
Зейн заменяет палец ртом, и Лиаму кажется, что он теряет сознание. Его губы грубые, как он и ожидал, обветренные и сухие, но становятся влажными, как только вампир приоткрывает рот, посылая мурашки по телу Лиама, которые ощущаются от кончиков ушей до самых пяток.
Он кусает кожу на внутренней стороне бедра. Ему почти не больно, ощущается лишь легкий укол, который едва заметен. Парень опускает взгляд, хотя лучше бы он этого не делал. Зейн смотрит на него снизу вверх, опленяя чернотой своих глаз. Он не может отвести взгляд, и да, у него стоит. И это настолько очевидно — Зейн не может не заметить, как вздымается ткань его трусов.
Зейн закрывает глаза, издавая приглушенный стон. Рукой он крепко сжимает вторую ногу, поднимая ее вверх, цепляя пальцами край боксеров. Еще чуть-чуть и они оказались бы под растянутой тканью.
Мантра Лиама сменяется с «поцелуй меня» на «прикоснись ко мне», и он нечаянно говорит это вслух, сдавленно, умоляюще и тихо. И тогда Зейн отстраняется, демонстрируя окровавленный подбородок. На его голове бардак после сна, щеки румяные, губы красные от крови. Он небрежно вытирает их обратной стороной ладони и снова возвращается к укусу, проводит языком по следу от зубов, избавляя от легкой боли, но на этом не останавливается. Он снова нежно присасывается к бедру Лиама, после чего резко отстраняется.
- Тебе нужно уйти, - говорит Зейн. Он находится все еще между его ног, приподнявшись на руках, застыв, как памятник. - Сейчас же, Лиам.
- Но я…
Зейн молча качает головой, и его глаза все еще чисто черные, а не привычно светло-карие, янтарные или, как иногда они бывают, в зависимости от освещения, ореховые. Лиам подрывается с кровати, в спешке чуть ли не упав и не приземлившись лицом на пол. Теперь, когда он стоит, его ноги болят, а бедра трутся друг об дружку, поэтому он оттягивает ткань боксеров, чтобы прекратить это, одновременно ища свою одежду.
- Оставь ее, - велит Зейн. Он почти кричит, но его голос звучит сдавленно, и Лиам не совсем понимает, почему. Он не понимает, что только что случилось и почему брюнет так паникует.
Как только он подходит к двери, обхватывает ручку, Зейн припечатывается к его спине. Он ощущает холод во всех местах, где они соприкасаются, и Лиаму это нравится, хотя, возможно, не должно. Почти так же сильно, как ему нравится ощущать теплое, опасное и многообещающее дыхание вампира у себя на затылке.