Точно, думает она. Лекса не знает, что делать в ситуации, в которой они оказались, потому что до этого дня Костиа и не подозревала о том, что Кларк Гриффин когда-либо существовала.
Когда Лекса и Кларк разошлись, было слишком больно говорить о ней, так что Лекса этого не делала. Она думала, что дальше будет легче, но этого так и не произошло, так что брюнетке было проще похоронить всё это в прошлом. Похоронить в тёмном, тихом местечке внутри себя и никому не давать доступ к этому сокровенному.
Костиа никогда не спрашивала о бывших, а Лекса никогда не говорила ей. Вообще, они никогда много не говорили о прошлом.
Сейчас же прошлое стоит перед Лексой, и Костиа смотрит на неё, словно у неё уже есть какие-то объяснения происходящему, но брюнетка не хочет касаться этого столба.
— Ну, вы определённо знаете друг друга, — сказала Костиа, прежде чем у Лексы появляется хоть какой-то шанс ответить на вопросы Рэйвен, и её желудок кренится, поскольку начинается второй раунд.
***
Грудь Кларк болезненно сжимается, когда девушка видит, как Рэйвен без каких-либо мыслей, без колебаний движется, чтобы обнять Лексу. Она задаётся вопросом, что она почувствует, если Лекса обнимет Кларк; будет ли она чувствовать себя вновь как дома.
Она рассыпалась бы в объятиях? Разверзлась бы в ней дыра размером с пещеру? Она бы плакала?
Она уже плачет.
Кларк глубоко вздыхает, когда взгляд Лексы встречается с её взглядом, и, не контролируя себя, одними губами она произносит:
— Здравствуй.
Это единственное слово даётся тяжело, подавленно, как и весь этот момент, и Кларк боится: что если Лекса сейчас тоже задаётся вопросами? Что если Лекса знает, что происходит сейчас с блондинкой? Она спрашивает себя, знает ли Лекса о том, что это «здравствуй» происходит из их прошлого и настоящего, и во все слоги болезненно вложено «это не должно было произойти так».
Это не должно было произойти так.
— Ну, вы определённо знаете друг друга.
Кларк вырвал из её мыслей практически насильно звук голоса девушки. Посетительница выставки, которая всего минуту назад хотела купить её картину; незнакомка, которая, как поняла Кларк, является девушкой Лексы.
Она быстро покачала головой:
— Эм… Д-да, — закрыв глаза, Кларк проклинает себя за то, что не может нормально говорить. Она чувствует себя искривлённой и порванной, её вытряхивает из собственной кожи. Внутренности словно выползают наружу, выцарапывая горло по пути.
— Да, — говорит она снова после того, как прокашлялась и быстро вытерла мокрые щёки. Она переступает с ноги на ногу, когда работник галереи устраняет беспорядок у её ног. Парень предложил ей маленькую салфетку, и она взяла её, чтобы вытереть липкие от алкоголя ноги и лодыжки.
В галерее толпа вернулась к просмотру работ, и Кларк благодарна, что лишние глаза не устремлены на неё. Блондинка смотрит на Рэйвен, которая до сих пор стоит рядом с Лексой. Они обе обращают внимание на Костию, и на их лицах практически идентичное выражение: они стоят с широко раскрытыми глазами, безмолвно кричащими о спасении.
Рэйвен первая приходит в себя, и Кларк испускает тихий вздох облегчения, когда другая девушка улыбается во все тридцать два зуба и говорит:
— Ага, мы, эм, мы раньше дружили. В колледже.
— Оу! — сказала Костиа, расширив глаза. — Мне было интересно, встретимся ли мы с кем-нибудь из старых друзей Лексы, когда сюда переедем, — она подошла к Рэйвен и протянула руку. — Я Костиа, девушка Лексы.
— Костиа, — повторила Рэйвен, кивая и тряся руку девушки. Она посмотрела на Кларк, и Кларк уже знает, что они всю ночь будут говорить об этом и пить, определённо пить. — Рэйвен. Приятно познакомиться.
Костиа тоже потрясла руку Рэйвен и повернулась к Кларк, выжидая.
-Ты говорила, ты Кларк, правильно?
Прокашлявшись снова, Кларк кивнула и подала руку Костии:
— Кларк, да.
Она ждёт увидеть признание в тёмных глазах Костии, ждёт тонкого вздоха или понимающего кивка. Она ждёт утвердительного понимания, что-то вроде «Оу, так ты та самая Кларк». Будто сотни художников по имени Кларк Гриффин разбросаны по этому городу, которые имели обыкновение лежать в постели с Лексой и говорить о том, существует ли Бог, о том, как они назовут будущих детей. Да, эта самая Кларк Гриффин.
Но когда Костиа так и не понимает, кто перед ней, Кларк чувствует боль в груди. Боль не перерастает в пламя, ведь как она может винить Лексу. Они, в конце концов, кажется, ещё больше похожи, чего, возможно, никогда не понимали.
— Лекса никогда не говорила мне, что дружила с таким талантливым художником.
Рукопожатие Костии крепко, её рука мягкая и гладкая, и Кларк прилагает все усилия, чтобы не думать сейчас о том, как эти руки обычно скользят по телу Лексы; как часто, насколько глубоко. Тем не менее, такие мысли всё-таки закрадываются и бьют её с каждым новым проблеском.
— Оу, ну, спасибо, — ответила Кларк. Слова, кажется, слишком тяжелы для её языка. Кларк на мгновение думает о том, что могла бы сейчас разорвать это рукопожатие.
— Ты, должно быть, сильно была удивлена, раз выронила свой бокал, — сказала Костиа, и её бровь слегка приподнялась.
Кларк может поклясться, что это было утверждение. Она чувствует его вес, понимает, что это — больше, чем вопрос. Это замечание, и Кларк точно знает, что интересует Костию.
— Это было давно, — говорит Кларк, избегая прямого ответа, но, посмотрев на Лексу, она видит, что ответ стоит перед глазами брюнетки. Кларк даже с короткого расстояния чувствует, как он буквально вырывается из горла девушки.
Правда будет литься, словно чёртов потоп, и нет ничего, что способно было бы остановить это. Так что всё, что они могут сделать, — сдерживать этот потоп.
— Мы встречались, — выпаливает Лекса, и Кларк закрывает глаза. Вот оно.
Когда она снова открывает глаза, Финн уже стоит рядом, подойдя к ним с противоположной стороны галереи, оттуда, где находится бар. Он посмотрел сперва на Кларк, потом на Лексу, и спросил:
— Кто встречался? Вы двое?
Кларк вздохнула и кивнула:
— Да.
— Хах, — сказал Финн, слегка пожимая плечами. Он перенёс вес с одной ноги на другую и протянул руку Лексе. — Финн Коллинс.
Лекса посмотрела на Кларк, потом перевела взгляд обратно на Финна:
— Хорошо, — сказала она. Это прозвучало скорее как вопрос, чем как утверждение, и она пожала его руку. — Ты работаешь на Кларк?
— О, нет, — он засмеялся, заправляя выпавшую прядь волос за ухо, а следом трясёт протянутую в ответ руку. — Мы вместе.
— Оо, — заикается Лекса, и это, конечно, привлекло внимание Кларк. Их глаза встретились снова, один жёсткий, напряжённый взгляд, а затем Лекса прерывает контакт. — Приятно с тобой познакомиться, Финн. Я Лекса.
Кларк делает всё возможное, чтобы привлечь внимание Рэйвен. Она смотрит на неё так пристально, что даже удивлена, что не может прочесть её мысли. И это срабатывает, ведь через секунду Рэйвен поворачивается к ней, и Кларк подаёт ей знак бедствия. Если кто и может разбавить обстановку, так это Рэйвен, так что Кларк могла только надеяться и молиться, что у подруги есть что-нибудь в рукаве.
— Эм, круто, нам всем приятно познакомиться, — сказала Рэйвен, прокашлявшись и выдавливая из себя улыбку. — И Лекса, классно вновь тебя увидеть, серьёзно. Мы должны договориться, чтобы собраться всем вместе в ближайшее время и наверстать все эти годы, но сейчас не лучшее время для беседы. Кларк, как ты знаешь, общается с людьми, пытается продать картины, и мы, вроде как, мешаем потоку людей, так что…
— О, да, точно, — сказала Лекса, быстро возвращаясь в реальность, и отходит от огромной центральной картины. — Не будем вам мешать. Костиа, ты готова?
Кларк не может сдержать себя от слышимого вздоха облегчения и уже готова отходить, когда слышит, как Костиа покашливает и говорит:
— Оу, теперь я вижу, — замечает она картину, и желудок Кларк падает внутри. — Вот, почему ты не хотела покупать эту картину, Лекса. Это ты.