— Я согласна.
— Даже когда они провиснут до колен?
Лекса засмеялась между грудью Кларк:
— Мы просто купим диван подлиннее.
— Ты собираешься в обморок свалиться на мне?
Её ответ был скорее «м-мда», чем «да», губы пьянеют у кожи, Лекса думает, что она никогда не была довольна жизнью больше, чем сейчас, даже несмотря на боль в животе.
— Ты не хочешь встать, чтобы посмотреть рождественские фильмы?
— Спать.
Смех заставляет Лексу слегка подпрыгнуть на груди Кларк, и она прижимается ещё сильнее. Блондинка проводит рукой по волосам девушки и говорит:
— Хорошо.
Лекса поднимает голову настолько, чтобы коротко поцеловать подбородок Кларк, а потом сильнее прижимается к её губам.
— Я люблю тебя.
— Знаю.
— Если я стану слишком тяжёлой, просто скинь меня на пол.
— Обязательно.
Хихикнув, Лекса снова зарылась в грудь Кларк и закрыла глаза. Она почти засыпает, когда Кларк спрашивает:
— Уверена, что это всё, что тебе нужно на Рождество? Еда, грудь и сон? Это всё?
— Лишь это и навсегда, Кларк.
Кларк чмокает Лексу в макушку, а затем тепло одеяла окутывает их, когда Кларк вытаскивает его из задней части дивана и укрывает спину Лексы. Последнее, что слышала брюнетка перед тем, как окунуться в дрёму, был шёпот:
— Я могу устроить это.
***
Огни маленькой ёлочки мерцают в углу гостиной, рассыпая по тёмной комнате разноцветные свечения. Это — единственный проблеск движения в тихой комнате: белый, потом синий, потом зелёный, потом красный, потом жёлтый, и Лекса не может оторвать взгляд от этого.
— Спасибо тебе за цветы.
Голос Костии раздаётся в её ушах, что заставляет челюсть Лексы сжаться и дёрнуться. Кожа нежна, словно плоть убрали, нервы стали уязвимы, и всё это происходит вне зависимости от того, как сильно она пытается вытащить себя из этого ощущения. Каждый дюйм болит и зудит. Она всё ещё слышит звук пальцев Кларк; то, как они набирают номер на телефоне Лексы, и она чувствует беззащитность, беззащитность, беззащитность.
Тяжело сглотнув, Лекса приложила все силы, чтобы улыбнуться, но взгляд так и не отрывался от дерева. Белый, синий, зелёный, красный, жёлтый.
— Ты меня уже благодарила.
— Знаю, — она чувствует, как садятся на диван, и тогда тело Костии колючками раздаётся по её мягкой коже. Так близко. — Но мы договаривались ничего не дарить друг другу, и тут ты удивляешь меня цветами. Так что я просто хотела сказать тебе спасибо ещё раз.
Белый, синий, зелёный, красный, жёлтый.
— Не за что, Кос.
— Лекса.
— Мм?
Ответа нет, тишину прерывает лишь тихое дыхание Костии рядом с нею, и потом…
— С нами всё хорошо?
Это — первый раз за практически полчаса, когда Лекса смогла заставить себя оторвать взгляд от огней. Ей кажется, словно она вросла в подушки, словно паста между зубами.
— Конечно.
Кажется, словно глаза Костии блестят в зареве, такие тяжёлые и опечаленные, с каплей неверия.
— Ты уверена? — она протягивает руку, кончики пальцев ложатся вдоль линии челюсти Лексы. Это словно попытка пощупать, понять, реальна ли Лекса, и брюнетка чувствует, как сжимается её желудок.
Её сердце болезненно подходит к горлу и остаётся там, где душит её до слёз, чтобы глаза соответствовали блеску её девушки.
— Конечно, — говорит она снова, и еле доводит эту фразу до конца. Они душат, причиняя боль кожи, костям, её душе. Её словно распахнули и вытянули, на волосок сократив жизнь. Она так устала.
Лекса повернулась обратно к дереву, вдыхая носом в тишине воздух и пытаясь не допустить, чтобы грудь вздымалась при этом действии. Белый, синий, зелёный, красный, жёлтый. Она почти трясётся, когда у её щеки оказывается чашка, и Костиа садится на колени Лексы. Тёплые бёдра седлают её, рот прикрыт, и после этого она может подготовить себя, она может вдохнуть, она может сделать ход.
Она через силу разжимает свои руки и кладёт их на бёдра Костии и прижимает её ближе. Лекса закрывает свои тяжёлые глаза, дышит через жжение в груди и пытается позволить себе окунуться в это, в привычный ритм Костии. Целостный, глубокий поцелуй, пальцы Костии на затылке Лексы — заставляют её издавать хриплые и неуклюжие звуки.
Костиа трётся о живот Лексы, материал её джинсов напрягся и облегает её раскачивающиеся бёдра, и Лекса начинает поскуливать. Она зажмуривается ещё сильнее, и туманные образы просыпаются в глубине её сознания, и реальность проталкивается на первый план. Глаза Лексы распахиваются, когда она чувствует руки на груди и губы на шее, и имя не той норовит вырваться из её горла.
— Остановись, — она задыхается у губ Лексы, отстраняясь настолько, чтобы отдышаться. — Я…
— Что такое? — шепчет Костиа, откидываясь назад. Танцующие огни создают ореол у её головы, и Лекса чувствует головокружение. — Ты в порядке?
— Я просто… Извини, — голос Лексы дрожит, а затем обрывается. Она дрожащей рукой трёт глаза, после чего прикладывает ладонь ко лбу. — У меня немного кружится голова.
Костиа приложила ладонь ко лбу Лексы:
— Ты не горячая.
Лекса легко кивнула под рукой Костии. Комната снова скользит в тишину, после чего рука Костии спускается со лба на щеку, и тогда она шепчет:
— Мы не… Прошло много времени с тех пор, как мы в последний раз…
Желудок корчится, Лекса неровно сглатывает и снова кивает:
— Я знаю.
— Ни разу с тех пор, как мы переехали.
— Я знаю.
— Это из-за меня? — спрашивает Костиа. — Я что-то сделала? Потому что если это так, Лекса, просто скажи мне.
— Это не из-за тебя, — сказала Лекса, качая головой, она обвивает Костию, которая всё ещё держит её щеку. Она потирает большим пальцем по мягкой коже запястья. — Это не из-за тебя. Обещаю, — закрыв снова глаза, она подаётся на ответные объятия и вздыхает. — Ты прекрасна.
Костиа наклоняется вперёд и и прислоняется лбом ко лбу Лексы:
— Тогда в чём дело?
Правда горчит на кончике языка Лексы, но она не может заставить себя произнести эти слова. Вместо этого она вдыхает их обратно и шепчет:
— Это были тяжёлые месяцы. Я выдохлась.
— Уверена?
Лекса не может лгать ещё больше, так что она наклоняется и снова целует Костию мягким, поверхностным поцелуем, и говорит:
— Пойдём в постель.
— Хорошо.
Когда Костиа встала с Лексы, свечение дерева кажется более ярким и ослепляющем, чем раньше. Девушка взяла брюнетку за руку и они вместе прошли по коридору в спальню. Лекса вытаскивает всё из карманов на тумбочку: телефон и какую-то мелочь, которая звенит на поверхности. Она раздевается до нижнего белья.
Она пропускает звонок телефона, пока находится в душе, чтобы почистить зубы. Наверное, пришла смска от ассистентки насчёт их встречи с флористом для банкета. Лекса должна встретиться с ней до открытия магазина утром.
Когда она заканчивает процедуры в ванной, то, когда возвращается, находит Костию, сидящей на постели и смотрящей в яркий экран телефона Лексы.
— Это по поводу встречи с флористом завтра?
Костиа не даёт ответа на протяжение долгих секунд, секунд, которые, кажется, растянулись на часы, и тогда она облизала губы, издав короткий смешок, и сказала:
— Только если флорист — Кларк Гриффин.
Желудок Лексы кренится и валится вниз:
— Костиа.
— «Не могу дождаться ужина на выходных!» — щебечет Костиа, держа телефон в руках и читая сообщение. — С ёбанным подмигивающим смайликом.
— Костиа, это…
— Всё не так, как кажется? — спрашивает Костиа, прерывая её. — Серьёзно, Лекса? Потому что это выглядит так, словно ты проводишь время со своей бывшей за моей спиной.
— Ты же знала, что я хотела попытаться быть с ней друзьями, — защищается Лекса, переминаясь в дискомфорте с ноги на ногу.
— И это значит, что ты запланировала с ней что-то, не сказав об этом мне? — бросает вызов Костиа. — Это означает, что ты болтаешься с ней когда… что? Когда ты говоришь мне, что чертовски занята на работе, чтобы возвращаться домой?