Лекса молчала долгое время, позволяя словам впитаться в свой разум, после чего она признает:
— Может, я немножко боюсь.
— Чего?
— Того, что всё может опять развалиться, — сказала она, проглатывая ком в горле. Она медленно качает головой. — Мир не становится спокойнее из-за любви. Он так же разворачивается, разбрасываясь нами, продолжает втягивать нас во всё, что в нём есть, и мы должны понять, как остаться в нём. Мы должны выяснить, как остаться друг с другом.
Рэйвен сжимает ногу Лексы, и девушка прикладывает ладони к глазам. Она выдыхает пар и протирает сырые глаза. Слёзы уже на её ладонях, и она вздыхает:
— Я никогда… До Кларк, я никогда не знала, что любовь может быть такой. Она заставляет чувствовать тебя такой полноценной и живой, словно даже самые простые моменты становятся частью чего-то волшебного, и я в ужасе, что это будет вновь, потому что я так боюсь потерять это снова.
Когда она наконец открывает глаза, Рэйвен смотрит на неё с выражением грусти и понимания. Рука всё ещё на голени Лексы, и она снова её сжимает.
— Ну, — сказала она тихо, — как сказала бы Аня: чем больше тебя что-то пугает, тем лучше ты знаешь, что должна делать.
Влажный, ломанный смех испускают губы Лексы, и она кивает:
— Я до сих пор считаю, что это ерундовая логика. Только не говори Ане.
— Мой рот на замке, — сказала ей Рэйвен, сжимая голень Лексы в последний раз. — Теперь, помоги мне надеть мою ногу обратно. У меня задница замёрзла, и я не чувствую лица.
— Ты не наденешь эту ногу, — Лекса встала, моргая, чтобы прояснить своё зрение. Девушка протянула руку Рэйвен. — Пойдём. Я понесу тебя, вызовем такси.
Рэйвен щурится, беря одной рукой руку Лексы, а другой хватаясь за перила.
— Ты развиваешься, да?
— Мои ноги как желе, рот как пустыня, и я буквально только что сказала, что Кларк делает мою жизнь волшебной.
Рэйвен засмеялась.
— Растёшь.
— Ага.
— Ты не похожа на устойчивую колесницу, желейные ножки, — дразнит Рэйвен, — но я приму это.
Она запрыгивает на спину Лексы, одной рукой обхватывая шею девушки, Лекса обвивает руки вокруг бёдер. Она берёт протез, прислонённый к перилам.
— Хорошо, можем идти.
Лекса медленно и аккуратно идёт по тротуару, моргая, чтобы оставлять ясность зрения. Она крепко сжимает своего «пассажира». Когда Рэйвен кладёт подбородок на плечо девушки, Лекса шепчет:
— Мне очень жаль за то, что пропустила последние пять лет твоей жизни, Маргарита.
Рэйвен наклонилась лбом к её макушке и вздохнула:
— Мне тоже, Фрэнки. Мне тоже.
========== Глава 5: Старое и новое. Наше. Вновь. Часть 3. ==========
Нервы гудят под кожей, пока Лекса едет в лифте. Её ладони потеют под перчатками, так что она снимает этот элемент одежды и заталкивает в карман пальто. Живот завязывается в узел и переворачивается с каждым вздохом и с каждым этажом. Разум мутнеет, в нём эхом отдаётся каждый звук.
Ты не должна ждать, чтобы быть счастливой.
Очередной этаж преодолён. Ком напряжения растёт в основании позвоночника, и это граничит с болью. Каждый дюйм тела словно зажат и натянут, несмотря на то, насколько расслабленно она чувствовала себя на мосту.
Ты любишь Кларк, так что следуй к своей любви.
Когда лифт останавливается, Лекса закрывает глаза. Она слышит, как решётка со скрипом отъезжает, и когда девушка снова открывает глаза, сердце начинает бешено стучать.
Иди домой.
Лекса колеблется так долго, что двери уже успевают начать закрываться с брюнеткой внутри. Двери снова открываются, когда она проталкивается в них и двигается через холл. Она словно медленно падает в обморок и выдыхает, когда доходит до точки своего назначения. Лекса склоняет лоб к двери. Глубоко вздохнув, Лекса подняла кулак, чтобы постучать. Раздаётся громкий звук в пустом холле, громом обрушивающийся на уши, и это заставляет сердце стучать ещё сильнее, тяжелее.
Она не представляет, что хочет сказать, не уверена, с чего должна начать. Через секунду дверь открывается, и слова больше не имеют значения. Сонные, уставшие голубые глаза Кларк смотрят на неё, и Лекса чувствует, как весь остальной мир тает.
— Лекса.
Имя произнесено хрипло. Все части внутри Лексы, сохранявшие спокойствие до этого момента, уже дошли до поверхности мерцающей люминесцентной лампы старой прихожей. Слёзы хлынули из глаз, и Лекса качает головой, удивляясь тому, как быстро она распадается и как быстро напряжённость выходит из её тела.
— Я не могу спать, — горло сжимается и она не может нормально говорить, лишь шепчет. — Закрываю глаза и вижу твоё лицо. Чувствую твоё дыхание на задней части шеи, слышу твой голос, словно ты прямо позади меня, но когда открываю глаза…
Кларк стояла в дверном проёме в пижаме, прислонившись к двери:
— Меня здесь нет, — прошептала она, и Лекса кивнула.
— И я не могу спать, — сказала Лекса, подавив рыдание, которое пытается вырваться через горло. Голос ломается, и звук эхом раздаётся в пустом холле. — Я не могу спать, потому что мой разум заполнен тобой. Потому что моё сердце разбито. Потому что я безумно люблю тебя, настолько, что чувствую, что не могу удержать это чувство внутри себя. Я безумно люблю тебя, настолько, что чувствую, что готова разорваться от этого. Я безумно люблю тебя, до боли.
— Больно любить меня?
Внутренности Лексы сжались и трепещут от шаткого шёпота, от того, как глаза Кларк заполняются слезами, а губы дрожат. Она делает шаг вперёд, медленно двигается к порогу и достигает Кларк. Лекса протянула руку к щеке девушки, большим пальцем она стёрла дорожку из слёз и сказала:
— Больно делать первый глубокий вздох, когда разрушаешь стену.
Ещё шаг, и её ладонь перемещается с щеки на шею:
— После слишком долгого нахождения под водой.
Пальцы проходят по ключице:
— Это быстро и резко, — она спускается к её руке. — Ошеломляюще и головокружительно.
Она скользит внизу по запястью Кларк, сжимает подушечки на кончиках пальцев:
— Но это — лучшее грёбанное чувство в мире.
Следующий шаг:
— Потому что именно это тебе и нужно, — она выпустила кончики пальцев и скользит по талии Кларк.
Слёзы Кларк вырываются на свободу, и она закрывает глаза на прикосновения Лексы, на то, как кончики пальцев Лексы касаются её рёбер, и Лекса ни о чём не думает, лишь о том, что никто не может быть так же красив.
— Именно так ты и остаёшься в живых, — шепчет она, касаясь другой рукой шеи Кларк и делая следующий маленький шаг, и этого достаточно, чтобы их тела касались друг друга. — Именно так ты и понимаешь, что ты жива.
Она нежно притягивает Кларк, их носы касаются друг друга, и Лекса чувствует прерывистое дыхание Кларк напротив своих губ.
— Именно так ты и понимаешь, что с тобой будет всё хорошо.
Кларк снова открывает глаза, всё так расплывчато и ярко, и они так близко друг к другу. Они смотрят друг на друга, носы касаются друг друга, дыхание смешивается, и сердце стучит в ритм сердца Лексы.
Их губы нежно соприкасаются впервые за практически шесть лет, и это мягкое прикосновение сотрясает каждый дюйм тела Лексы. Она может дышать. Боже, она снова может дышать.
Воздух застревает между зубами, когда она шатко и ошеломлённо вдыхает его, прежде чем наклонить голову и вернуться к поцелую. Всхлипы приглушаются напротив, когда Лекса целует Кларк, руки блондинки тянутся к ней, обвивают её с отчаянием и мольбой, и Лекса не может прекратить дрожать.
Когда они отстраняются, они остаются прижаты друг к другу. Их лбы соприкасаются. Носы до сих пор касаются. Пульс Кларк быстрыми глухими стуками звучит под кончиками пальцев Лексы, которые остаются на шее девушки.