– Если вам станет легче, – говорю я, – все родители, с кем мне довелось беседовать, чувствуют то же самое.
Фишер мычит нечто невразумительное, потом отворачивается к окну. Вдыхаю его запах – чистый и теплый, с мятными и древесными нотками.
Некоторое время спустя он прерывает мой одорологический анализ словами:
– Полагаю, все в городе уже в курсе про инцидент с пылесосом?
Строю рожицу, сдерживая смешок.
– Хотите, поделюсь своими постыдными историями, чтобы вы не чувствовали себя неловко?
– Боюсь, мне станет неловко вдвойне, – серьезно отвечает он, прожигая меня пристальным взглядом. – Но это весьма великодушно с вашей стороны.
Польщенная его обращением, невольно сбрасываю скорость и в кои-то веки еду медленнее разрешенного максимума.
– Ладно. В качестве предисловия поясню: моя мама умерла, когда мне было лет шесть, отца я потеряла в двенадцать. Меня растили трое братьев; Эллису, старшему, только исполнилось восемнадцать. – Воспоминания о хаосе тех лет вызывают ностальгическую улыбку. – Когда я начала… расцветать, то постеснялась сказать им, что мне нужен бюстгальтер. Однажды я нашла в комнате Мики мужской журнал… ну, знаете… где женщины с такими… наклейками на сосках. – Рисую пальцем крестик на груди. Заметив внимательный взгляд Фишера, густо краснею. – В общем, я… заклеила соски изолентой и случайно одну отодрала. Пришлось накладывать швы. – Боже, зачем я это сболтнула? Давай что-нибудь другое, быстро! – А, вот еще! Однажды в восьмом классе я отвечала вслух у доски и вместо «спекуляция» ляпнула «эякуляция». – Какое унижение! Замолчи немедленно! – Мои бывшие одноклассники до сих пор вспоминают эту историю. – БОЖЕ МОЙ! Поверить не могу! Неужели я действительно рассказала ему про соски и эякуляцию? – Откуда вы родом? – Поспешно перевожу разговор на другую тему. От волнения у меня вспотели ладони.
Фишер отвечает не сразу. Надо отдать должное, ему удается сохранять невозмутимый вид.
– Спасибо, что поделились, – наконец произносит он, однако с придыханием, словно с трудом сдерживает хохот. – Я родился в Нидерландах. Когда мне было два года, а сестре четыре, мы перебрались в США. Сейчас живу в Нью-Йорке.
– Значит, вы шеф-повар из Нью-Йорка, а к нам приехали на лето?
Он криво усмехается.
– Да, шеф-повар. Моя начальница купила здесь здание, в котором хочет разместить ресторан с обсерваторией. Она поручила мне разработать меню и проконсультировать по поводу планировки кухни.
– Обсерватория! Значит, вот что это такое!
Фишер с любопытством косится на меня.
– А вы о чем подумали?
Копирую выражение его лица.
– Терялась в догадках. Сами понимаете, на что эта конструкция похожа.
– На что же?
– Вот только не надо. Не заставляйте меня на протяжении одной поездки говорить о сосках, эякуляции и здании в форме эрегированного члена. Я и так сказала слишком много.
Фишер хохочет. Его смех будоражит даже сильнее, чем похвала моей веранде. Мне нравится, как он запрокидывает голову и хватается за грудь, будто хочет удержать приятное чувство.
– Вам полагаются дополнительные баллы за слово «эрегированный».
Шутливо кланяюсь и развожу руками.
Далее мы едем в доброжелательном молчании. Солнце наполовину скрыто за облаками, но небо скорее голубое, чем по-орегонски серое. Спунс в основном состоит из острых углов, однако сейчас находится в самой поре цветения; на раскинувшейся зелени мелькают яркие пятна люпинов и диких ирисов. Опускаю боковое стекло и подставляю ладонь напору воздуха. Заметив, как Фишер делает то же самое, не могу удержаться от радостного смеха.
На повороте открывается вид на старый город.
– Не хочу лезть в ваши дела, но раз я помогаю хозяевам дома в их отсутствие, мне известно, что вы здесь на все лето.
– Подозреваю, вам известно гораздо больше, Сейдж.
– Что вы имеете в виду? – осведомляюсь я с делано обиженным видом.
Фишер испускает тяжелый вздох.
– Значит, вы ничего обо мне не знаете? И Коалиция предпринимателей Спунса не строит козни у меня за спиной? – В его голосе слышится гневная нотка.
Не стоит отвечать резкостью на резкость. Лучше обратить все в шутку.
– Кажется, вы насмотрелись фильмов про жизнь в маленьких городках. В целом, конечно, киношники показывают нас верно, но клянусь…
Фишер поднимает бровь, ожидая продолжения.
Плотно сжав губы, я выполняю один из последних поворотов перед въездом в город.
– Честное слово, всю информацию о вас я знаю исключительно от моих назойливых братьев. – И остальные тоже, но об этом упоминать не стоит. Важно подчеркнуть: лично я не пыталась совать нос в его жизнь. Если не считать подглядывание через забор, разумеется. – Я в курсе, что Инди ваша племянница, но она сама мне об этом сказала.