– Всемогущей? – подсказывает он.
– И это тоже, – отшучиваюсь я. – Вообще-то, хотела сказать «не безнадежной». – Его улыбка гаснет. – Понимаешь, у меня нет особых достижений. Я не гениальная, но и не тупая, не спортивная, но и не рыхлая, не бойкая, но и не робкая. С внешностью то же самое. Блондинка или брюнетка? Ни то ни другое. Не высокая, но и не низенькая. Не пышная, но и не тощая. Сплошные «не». – Взгляд Фишера жжет, словно каленое железо, тем не менее продолжаю: – Я никогда не надеялась совершить что-нибудь выдающееся. Мы с братьями не делились друг с другом мечтами. У меня остались немногочисленные воспоминания о родителях, в основном о маме, и я цеплялась за них изо всех сил. – Наверное, братья не захотели жить в родительском доме по той же причине: их воспоминания ярче, им от этого тяжело, а мои слабее, и я боюсь их потерять. – Но… впервые вырастив дурацкий цветочек, я поняла, что способна принести в мир нечто прекрасное, созданное своими руками. – Набираюсь храбрости, заглядываю Фишеру в глаза. – Я часто размышляю о предназначении цветов. Они привносят толику красоты в печальные события, такие как похороны, помогают выразить чувства, которые не описать словами, например, в свадебном букете. – Беру с тарелки кусочек сыра. – Свои цветы я обычно бесплатно отдаю для украшения местных магазинчиков или продаю на ярмарках в городе или в Юс-Бэй.
– Почему ты не берешь за них плату? – спрашивает Фишер.
Растерянно моргаю.
– Ну… деньги не главное. Я люблю дарить цветы. Мне нравится их выращивать. Те, кому я их отдаю, не так уж в них нуждаются, чтобы платить.
– Потому что цветы нельзя съесть, в отличие от помидоров и кабачков? – с вызовом говорит Фишер. – Если тебе нравится какое-то занятие, это не означает, что ты не заслуживаешь вознаграждения или признания. Например, в виде оплаты.
Меня подмывает ответить расхожим штампом вроде «счастье не купишь» или «важен процесс, а не результат», но в данном случае это будет не вполне искренне. Мне действительно хотелось бы превратить хобби в профессию – выращивать цветы на продажу, добиться успеха, зарабатывать своим делом на жизнь.
Впрочем, пора вернуться с небес на землю. Кто я такая, чтобы желать для себя большего? Мне слишком долго внушали: мои любимые занятия – просто глупые причуды. Сами слова «Хочу профессионально выращивать цветы» звучат непрофессионально, ведь у меня нет ничего из того, что люди, подобные Иэну, считают мерилом знаний и успеха. Ни специализированного образования, ни навыков управления компанией. В голове тут же всплывают слова Иэна: «Займись чем-нибудь более полезным».
Но хватит об этом.
– Возможно, ты прав. Кстати, интересные новости! Библиотекарь Венера, похоже, заметила наш поцелуй. – Хотела переменить тему, в результате взяла чересчур высокую планку. Фишер закашливается. Придвигаю стакан с водой, стараюсь смягчить произведенный эффект. – Ну для тебя это приятное известие. Теперь поток незваных посетительниц иссякнет. В роли несчастной брошенной женщины есть несомненный плюс – никто не решится помешать мне развлечься.
Фишер гневно смотрит на меня, не переставая кашлять. Наконец приступ проходит.
– Вот, значит, кто я для тебя? Развлечение? – Он в последний раз кашляет в кулак. – Между прочим, я очень хорошо запомнил: ты ответила на мой поцелуй. – Не выдержав сурового взгляда, опускаю глаза. Руки у него большие, с набухшими венами, ногти короткие и чистые, кожа на костяшках заметно темнее, будто их много раз сбивали в кровь. Есть несколько старых шрамов.
– Сейдж Берд, – произносит Фишер, словно я редкий экзотический вид птицы, которому он впервые дал имя.
– Что?
– Ты витаешь в облаках. – Он качает головой и убирает волосы со лба. – Тебя не расстроило, что люди решили, будто ты закрутила роман с приезжим?
Черт возьми. Я-то не расстроилась, а вот о нем совсем не подумала.
– Погоди, у тебя в Нью-Йорке кто-то есть? Вряд ли наш поцелуй сможет помешать твоей личной жизни, но я никому о нас ничего не говорила, честное слово. Просто чтоб ты знал.
– Нет у меня никого. Если бы кто-то был, я не предложил бы целоваться. – Фишер сглатывает. Я тоже. – Возможно, прозвучит шокирующе, но я не рассчитывал на романы во время вынужденного отпуска, поэтому мне наплевать, что местные красавицы спишут меня со счетов. Хотя… – Он вскакивает со стула, непринужденно распахивает холодильник, будто мы с ним сто лет знакомы. – У тебя есть пиво? – По-хозяйски принимается переставлять продукты на дверце. Восхитительно.