На следующее утро Инди спрашивает, можно ли ей после уроков погулять с друзьями. Я соглашаюсь. Передо мной простирается день, словно чистая грифельная доска – или глубокое ущелье. У меня нет работы, благодаря которой можно отвлечься. Список улучшений для кухни «Звездолета» уже готов, но без Фрэнки я все равно ничего не могу сделать. Составление рецептов меня не привлекает. Чем бы заняться?
Достаю телефон, думаю, не написать ли Сейдж. Нельзя же избегать друг друга вечно… А вдруг именно это ей и нужно? Может, как выражается Инди, я «все профестивалил», и Сейдж решила расторгнуть нашу сделку. Но у меня остались перед ней обязательства. Разве она не хочет, чтобы я помог исполнить ее мечту?
Черт. Или я опять что-то недопонял или перепутал? Такое тоже возможно.
Нельзя просто сидеть и есть себя поедом. Надо срочно найти полезное дело. Начать подготовку к викторине? Но я не знаю, что именно нужно изучать, поэтому без помощи Сейдж не обойтись. Придумывать блюда для кулинарного конкурса тоже, пожалуй, рановато – мы ведь еще не знаем всех условий.
Ладно, попробую воплотить в жизнь вчерашнее решение: буду наслаждаться маленькими радостями. В результате длительного поиска выбираю подходящий вариант – занятие спортом. Необязательно гребля; любая физическая нагрузка пойдет на пользу. И эндорфины тоже не повредят.
Глава 20
Сейдж
Спустя три дня после поцелуя с Фишером расхаживаю туда-сюда по веранде, следуя за освежающим ветерком от вентилятора. В одной руке у меня телефон, в другой – сборник маминых советов. Один из них никак не выходит из головы: «Люди не смогут следовать твоим правилам, если ты их не объяснишь. Это касается всех отношений: родительства, любви, дружбы. Если не скажешь, как с тобой можно, а как – нельзя, никто об этом не узнает».
В мессенджере набрано сообщение: «Наверное, нам следует установить правила». После долгих колебаний нажимаю кнопку «Отправить» и заставляю себя сесть.
Снова хватаю телефон, уточняю: «Ради нас». Спохватываюсь, бормочу под нос бранное слово. «Ради нашего… общего… блага». Вот, так яснее. Вежливо и сдержанно.
Вчера утром я пришла к Рен в пекарню еще до открытия, чтобы наконец рассказать все лично, а не обмениваться сумбурными сообщениями, напоминающими телефонные пятнашки. У нас с ней не получается вести содержательные беседы через мессенджер, к тому же мне нужен совет в реальном времени.
– Чего именно ты боишься? – спросила Рен, когда я поведала ей о предложении Фишера.
– У нас нет будущего. Он здесь только на лето.
– Спрошу еще раз, – повторила она, доставая из буфета выпечку из раскладывая ее на витрине. – Чего ты боишься? Конкретно.
Я подпрыгнула, подтянулась на руках и уселась на стойку.
– Разве не ясно? Влюбиться.
Рен задумчиво кивнула.
– Знаешь, как Эллис помог мне довести сконы до совершенства? Я несколько недель экспериментировала с рецептом. Сэму недавно исполнилось три года, мы переехали из твоего дома и поселились в маленькой квартирке в цокольном этаже у моих родителей. Клянусь, Сейдж, я заставила Эллиса съесть сотню сконов. Мне хотелось придумать собственный уникальный рецепт. Вроде пустяк, но для меня это было важно. – Рен откашлялась. – Денег не хватало, но, едва я поняла, что добилась своего, Эллис обналичил депозит и купил промышленный миксер, который работает до сих пор. Ему радоваться бы, что больше не нужно есть мои сконы, а он подарил прибор, позволяющий выпекать их целыми партиями. – Она взглянула на меня и тихо добавила: – Каждый раз, когда я включаю миксер, вспоминаю, как Эллис носил Сэма по нашей крошечной кухоньке, оба вечно таскали у меня ингредиенты и совали пальцы в тесто. Как же было здорово! Больно ли мне от воспоминаний? Иногда. Почти всегда. – Она вздохнула. – Постоянно. Пусть это прозвучит банально, но я не отказалась бы ни от одного дня, проведенного вместе.
Рен предложила установить границы, чтобы смягчить боль от расставания. Например, не слишком сближаться или сократить интимные встречи до одной-двух в неделю. Выглядит как-то неестественно, но я рассудила, что должна поговорить об этом с Фишером.
Вполне естественное желание.
Услышав стук в стекло, вскрикиваю от неожиданности.
– Черт!
– Прости. – Фишер со смехом прислоняется к косяку. – Я возвращался с тропы, когда… э-э… получил твое сообщение, и решил заглянуть.
– Почему ты потный? – спрашиваю я. Звучит как обвинение.
Он улыбается уголком рта. У меня внутри что-то екает.
– Ходил на пляж. Бегал, приседал и все такое. Но, если ты имеешь в виду, зачем я это делал, – не знаю. Наверное, встал на путь самопознания и исцеления, а во время таких странствий полагается заниматься физическими упражнениями.