Любовь – это дыхание. Сладкое, ноющее облегчение.
Кажется, я окончательно запутался.
По настоянию Сейдж, каждую свободную минуту мы посвящаем тренировкам. Порванные мышцы нещадно болят, но вместе с мастерством растет и наша целеустремленность.
Мы не говорим об этом вслух, однако оба надеемся, что магия, действующая на победителей фестиваля, подействует и на нас.
Я поделился переживаниями с психотерапевтом. Думал, она скажет то, что я хочу услышать: кардинальные изменения после сильных потрясений – нормально, даже полезно, нет ничего страшного в том, чтобы забыть о кулинарной карьере, отказаться от мысли вернуть звезду, оставить Инди с собой против ее воли.
Доктор Деб ничего подобного не сказала. Впрочем, она и не сказала, что мои желания ненормальны (если хотите знать мое мнение, недомолвки – самый неприятный момент в психотерапии). Но когда я проговариваю свое состояние, то сам понимаю: я веду себя как типичный влюбленный – убежден в исключительности собственных чувств, уверен, что у меня все будет иначе и я справлюсь с разлукой и жизненными препятствиями.
Ведь это ради нее. Ради Сейдж.
Я взял привычку приходить к ней около полуночи и оставаться до трех или четырех утра. Это выматывает, зато у нас есть несколько сладостных часов. Кто бы мог подумать: я украдкой пытаюсь продлить лето.
Ночью перед первым пробным заплывом просыпаюсь в одиночестве. Спускаюсь вниз и бреду на веранду. Сейдж сидит в кресле и читает.
– Вот ты где.
Она удивленно оборачивается и улыбается.
– Ты меня напугал.
Сажусь на пуфик, кладу ее ноги себе на колени.
– Что читаешь?
Она прячет тетрадь.
– Так, дневник.
– Не можешь уснуть?
Сейдж качает головой.
– Тебе скоро возвращаться.
– Ладно. – Недосказанность повисает в воздухе. Никто из нас не решается заговорить на эту тему, но я пытаюсь донести до Сейдж всеми возможными способами – я дам ей столько любви, сколько она позволит. – Скоро увидимся. – Целую ее на прощание.
Утром встречаемся у пикапа, молча грузим каноэ в кузов и едем на другой конец города. Гоночная трасса проложена по реке вдоль восточной границы Спунса; миновав мост, участники выходят в залив и финишируют у мыса Основателей. Из плюсов – сильное попутное течение, из минусов – неспокойная вода и, возможно, высокие волны.
Добравшись до старта, мы обнаруживаем, что не одни.
– Привет, Сейдж, – говорит офицер Карвер. Рядом вертится его невеста. – Фишер.
– Итан, – киваю в ответ.
– Иэн, – поправляет он. Делаю вид, будто не слышу. Я приберегаю вежливость и солидность для тех, кто мне нравится. Терпеть не могу этого парня, к тому же безумно ревную. Он был с Сейдж дольше, чем я, и останется рядом с ней, когда я уеду.
– Давайте соревноваться! – восклицает Кэссиди. – Это будет отличная подготовка, правда, милый?
– Я за, – отвечает тот.
Смотрю на Сейдж. Под ее глазами темные круги, челюсти упрямо сжаты.
– Давайте, – заявляет она. «Молодчина», – думаю я. Храбрость – это мышца, ее нужно тренировать.
Кэссиди просит проходящую мимо женщину дать стартовый отсчет. Занимаем места. Мы с Сейдж обмениваемся решительными взглядами: наша цель – победа.
– На старт, – объявляет судья с трясущимся пудельком на руках, – внимание, марш!
Точными выверенными движениями направляем каноэ вперед. Поначалу гребем быстро, потом, вырвавшись примерно на корпус, умеряем скорость, сосредоточиваемся на дыхании, поддерживаем ритм и темп. Мы делаем все, чему так долго учились, и не оглядываемся – ни когда голоса противников стихают за спиной, ни когда минуем знак, обозначающий половину трассы, ни даже когда за волнами показывается остров Баннета.
Мы преодолеваем расстояние в пятнадцать с половиной миль почти за два часа, чуть дольше, чем прошлогодние победители.
Сейдж поднимает весло в воздух, испускает радостный клич. Воодушевление придало ей сил на то, чтобы пробежать по пляжу круг почета. Она заключает меня в объятия, едва не вышибив дух.
– Черт побери, у нас получилось! – От соли и пота ее волосы слиплись на висках.
– Черт побери, у нас получилось, – вторю я и трачу остаток дыхания на поцелуй.
Может, это мелочно и гадко, но мы не стали дожидаться Иэна и Кэссиди. Грузим каноэ в машину и уезжаем с высоко поднятой головой. На лице Сейдж довольная улыбка, волосы развеваются на ветру. Никогда в жизни я не был так горд.