– Ты думаешь, что Эмили права? – спросил Сантос.
– Да. И слишком уж поведение Нанни логически рассудительное, чтобы быть продуктом хаотического протокола.
– Так значит, не все еще утрачено?
– Если бы. Если мы разорвем цикл, и если Вернье сможет добыть резервную копию рабочей станции, то мы сможем, возможно, спасти ИОО. Мы… Хммм.
Они завернули за угол и увидели Вернье. Главный программист, и гид-экскурсовод по протоколам, Ратибор Вернье, надел церемониальную кольчугу из пластика. Одну такую металлическую он притащил из Нового Варвара, но трогометы в первую же неделю нашли ее и проворно слопали. Шон исхитрился убедить автоматический синтезатор на орбитальной станции изготовить пластическую замену. Но она выглядела чуточку нелепо на неуклюжей фигуре Вернье, частично из-за того, что была кричащего неоном зеленого цвета.
Вернье стоял лицом к камню, на котором восседал небольшой идол. С длинными ступнями, и вырезанный с поразительной детальностью из какой-то непонятной древесины, приземистый идол ухватил топор в одну руку и стог пшеницы в другую.
Рядом с задумавшимся об идоле Вернье сидела парочка любопытных трогометов. Со звуками шагов Шона и Сантоса они поспешно удрали навстречу, как похожие друг на друга комки «перекати-поле», уселись на свои зады и вскинули маленькие руконожки в ожидании подачки. Сантос извлек печенье из кармана:
– Печенька.
Трогометы замуукали в унисон.
Сантос разломил печеньку пополам и вручил каждому пушистику по кусочку. Деликатные руки схватили половинки печенья. Хитрые носики высунулись из-под меха, чтобы понюхать угощение. Печенье исчезло в крошечных ртах, и трогометы отвязались. Без сомнения, они бы предпочли кусок медного провода.
Вернье поднял палку, прикинул в руке ее вес и ударил идола – шмяк!
Шон остановил окликом:
– Вернье?!
– Да?
– Ты что делаешь?
– Он был плохим богом, – объяснил мрачный Вернье. – И должен быть наказан.
Шмяк! Шмяк!
– Я провел здесь два года. Два! Года!
Шмяк!
– На планете без системы. Без внешней связи, без сенсоров.
Шмяк!
– И даже всякая малость, какая бы ни была у меня, всегда становилась параноидально съеденной. А сейчас он лишает меня самого последнего.
Шмяк! Шмяк! Шмяк!
Палка сломалась в его руке. Казалось, что идолу было ни хуже, ни лучше. Вернье бросил сломанную палку на землю и огляделся в поисках другой.
– Эмили думает, что Наннибот стал персонажем мифа из 14-го века на Земле, – сказал Шон.
– Да?
Шмяк!
– Рыцарь, – сказал Шон, – который охотится за Ловимым Зверем.
– И не пытайся, Шон. Это хаотический протокол. Нас обжучили.
– Просто предположим, ради дискуссии, что это был проблемно-ориентированный протокол. Как бы тогда мы нашли решение?
– Дай Нанни, что он хочет, – сказал Вернье. – Дай ему Прошенного Зверя, позволь поохотиться на него и словить.
– И другого пути нет?
– Нет.
Сантос потер свой подбородок:
– Где бы нам раздобыть Ловимого Зверя?
Вернье отрезал:
– Ты об этом серьезно?
– Да.
Он уложил свою палку на плечо и посмотрел на небо.
– Если ты не прав, тогда я буду ненавидеть тебя весь остаток моей жизни за то, что дал мне надежду, а потом разбил ее на мелкие кусочки.
– Понятно, – сказал Шон.
– Сделай одного, – предложил Вернье.
– Одного? Как?
– У тебя имеются генетические бланки в хранилище на орбите. Рабочая станция застрелена, но все еще будет передавать код. Введите корректные параметры и…
– Это полностью незаконно, – сказал Шон. – Не стоит даже упоминать, что это должно оставить нас без какого-либо запаса ткани для замены конечности в экстренном случае.
– Мы на этой планете уже два года, – сказал Вернье. – У нас было около двух дюжин укусов и три вывихнутые лодыжки. Ты и в самом деле думаешь, что на следующей неделе внезапно кому-нибудь отжевали бы ногу?
– Вернье, мы не можем вот так просто взять и сделать существо. Я не знаю как ты, но я не совсем готов с контролируемой легкостью провести остаток своей жизни, – сказал Шон и повернулся к Сантосу.
– Это хорошая мысль, – сказал шеф службы безопасности.
– И тебе тоже я не могу поверить.
– Это хорошая мысль, – повторил Сантос.
– Тебе придется, – сказал Вернье. – Именно ты не запустил трансмиссию через Великую Стену. Лидер команды.
У Шона открылся рот. С одной стороны – пятнадцать карьер. А с другой – его жизнь среди отбросов, если выяснится, что это он.
Если.
– Хорошо, допустим, мы сделаем это, – прохрипел он. – Единственной персоной, которая в состоянии кодировать что-нибудь этого рода в генетическом синтезаторе, могла бы быть…