— Ты нарочно старался столкнуть его с Мелькором? — спросил Фингон. — Всё время намекал, что Мелькор его обманывает?.. Нарочно? Но ты же понимал, что Майрон может погибнуть?..
— Он знал, что делает, Финьо, — сказал Тургон. — Майрон знал, с кем имеет дело лучше, чем кто-либо из нас. Я надеялся, что они убьют друг друга, но так, как получилось, — ещё лучше. Возможно, мы снова потеряли нашего отца — я не верю, что навсегда — но отец, надеюсь, увидел, как осуществилось то, чего он хотел: Мелькор пал. Вижу, Финьо, ты недоволен мной. Ты тоскуешь по отцу и думаешь, что мог бы его спасти. Нет, не мог: он вряд ли бы тебе это позволил. И тебе жалко Майрона. Ты, наверное, считаешь меня неблагодарным, раз для меня и для тебя всё обошлось. Но подумай сам, для скольких наших друзей и родных всё кончилось очень плохо. — Он вздохнул. — В каком-то отношении я действительно могу быть благодарен Майрону: я никогда не думал, что могу начать жить заново, что я когда-нибудь снова буду не один и что у меня будут любимые сыновья. Ну, может быть, и дочь опять когда-нибудь появится.
— Я тоже способствовал этому, Турьо, — вздохнул Фингон. — Я понял, что ты захочешь, чтобы убийца Финвэ был наказан, и мне очень хотелось, чтобы ты узнал правду, чтобы хотя бы не подозревал меня, когда выяснится, что я там был — а что теперь это всплывёт, я уже не сомневался. Я не мог действовать прямо, поскольку поставил Майрону условие — я служу ему, но ничего не рассказываю о своей прошлой жизни, о своих родных или подданных. Я оставил Майрону анонимное письмо, в котором намекнул, что не всё так просто, и что к гибели Финвэ были причастны несколько его родных. Думаю, он всё понял (хотя и допускал, что письмо мог каким-то образом оставить ему ты), и с того момента правда должна была открыться непременно…
Они все отъехали подальше и разбили палатку у дороги. Маэдрос всё ещё был без сознания, и Эолет посоветовал до утра оставить его в покое.
А на следующее утро к домашним Тургона присоединились вернувшиеся из гостевания у Келеборна Амрод, Финдуилас и Куруфин с Луинэтти.
— Давай, правда, отвезём Майтимо к тебе домой, Турьо, — сказал ближе к вечеру Амрод. — Почему же Нельо и Кано ни слова нам не сказали об этом путешествии — что за безумие! Я до сих пор не очень понимаю, что тут случилось, но ведь Ангбанда больше нет — значит, и Мелькора тоже?.. А где же Сильмариллы? Что нам теперь делать?
— Мелькор исчез, — кивнул Тургон, — и, надеюсь, насовсем. Я был достаточно близко, поскольку я после того, как уехал из Гаваней, уже понимал, что может случиться, а когда я узнал, что Кирдан и Гельмир поехали сюда с твоими братьями, у меня уже исчезли все сомнения. Я так рад за Майтимо. Но где же… — Он беспокойно оглянулся, но тут же с облегчением вздохнул: на дороге показался Маглор.
Маглор был не один. Увидев старую, потрёпанную палатку Амрода, он радостно бросился к ним, но ему навстречу вышел Элеммакил, который, ко всеобщему удивлению, сбил Маглора с ног мощной оплеухой.
— Элеммакил, прошу тебя, перестань! — прикрикнул на него Тургон.
— Ещё чего! Мерзавец! — закричал Элеммакил и ещё раз пнул Маглора изо всех сил.
— Что такое! — воскликнул Маглор, стирая кровь с губ рукавом. — Что я тебе сделал?
— Ты, конечно, опять не помнишь, кто я такой, да?! Не помнишь?
— Почему, — удивился Маглор, — конечно, помню! Ты Элеммакил, брат моей жены.
Сейчас
— Подожди, Кано, но где же твой камень? Где тот, второй обломок короны? — спросил Маэдрос у Маглора. — С ним-то что случилось? Вы сказали, что в короне Моргота не было Сильмариллов?! Как же… я же сам видел…
— Я отказался от него, как и ты, — ответил тихо Маглор. — Бросил в море. А потом…
— Привет, — Маглор пришёл в себя и услышал голос Гельмира.
Перед ним сидел тот самый юноша, которого он видел в Валиноре в обществе Тургона: улыбчивый, немножко сонный, с наивным взглядом больших голубых глаз. Он похлопал Маглора по руке и всё тело эльфа словно бы качнула тяжёлая волна.
— Ульмо, — прошептал Маглор.
— Понимаешь, — вздохнул Ульмо, — я ведь всегда знал. Я знал, что камни у Мелькора — поддельные. Потому что настоящие всегда были здесь. Можно ли сказать, что они были у меня? Не знаю. Скорее всего, нет. Тогда, после убийства Финвэ, я согласился с тем, что говорили другие Валар: то, что нолдор ушли в Белерианд, принесёт пользу всему миру, они, дескать, мстя за Финвэ, будут сдерживать Мелькора и тому подобное. При таком взгляде на вещи, конечно, подлинность самих Сильмариллов не играла никакой роли. Хотя мне все равно было жаль моих друзей, особенно Тургона. Но когда я узнал, что Финвэ убил кто-то другой…
— Теперь Мелькор узнает, что камни здесь, на дне моря?..
— Здесь их уже нет, — сказал Ульмо. — Их вообще больше нет в этом мире, Маглор. И Мелькора больше нет.
Маглор невольно протянул руку и раскрыл ладонь. Камня и вправду не было.
Он вспомнил, как в последнюю секунду даже не он сам — его тело, охваченное невыносимой болью и безысходностью, отбросило то, что он считал Сильмариллом.
— Да, и твой старший брат тоже отказался от него, — сказал Ульмо.
— Ульмо, мы же никогда не сможем исполнить нашу Клятву, — у Маглора внутри всё похолодело. Ему показалось, что он проваливается сквозь песок. — Никогда.
— Она исполнена, Маглор, — сказал Ульмо.
— Кто мог её исполнить?! — воскликнул Маглор.
— Член вашей семьи, конечно, — ответил Ульмо, — про которого вы забыли. Точнее, ваш отец его забыл. Майрон. Ты ведь уже понял, что Майрон и Феанор были одним целым? Или братом и сестрой, если так можно выразиться о нас, айнур.
— Да… наверное, это объясняет… всё — и их сходство, и голос… Но как он мог исполнить Клятву?
— Он убил Феанора, Маглор. Мне жаль, но это так. По сути, сам Феанор изначально был тем, против кого была направлена Клятва, тем, кого принесшие её должны были ненавидеть и преследовать, — преследовать того, кто будет «хранить, спрячет, как клад, возьмёт в руку, найдя, у себя оставит или же отбросит прочь» Сильмариллы. Феанор нашёл их и оставил у себя — он нашёл оболочку, из которой они состояли и наполнил её светом. Он хранил камни и прятал их, как клад. Он брал их в руки и носил на себе. И когда он поджёг корабль и утопил своего сына, который пошёл на дно вместе с Сильмариллами, он отбросил их прочь. Потом клятва была исполнена — исполнена тем, кто, по сути, составлял с Феанором единое целое. Но Феанор уже не мог возродиться и исправить последствия своих необдуманных действий, поскольку помимо тех Сильмариллов, вернуть которые он клялся, помимо тех, что сотворил он сам, оставались ещё те, другие камни. Те Сильмариллы, что сотворил Мелькор; камни, в которые он заключил остававшуюся в Деревьях часть души. Это была и душа Майрона. Должно быть, Мелькор очень веселился при этом. Он заставил Майрона убить Феанора, его любимого брата. Потом он попросил его заключить камни — часть их общей души — в железную корону, в которой они оставались в плену. Я не очень хорошо представляю себе, что произошло, но очень возможно, что когда Лютиэн Тинувиэль достала камень из короны, часть сознания твоего отца сумела покинуть его. С тех пор, как мне кажется, и сам Майрон в чём-то стал меняться, хотя и сам этого не осознавал. А ваш отец теперь свободен. Если он захочет — он вернётся к вам. Если же нет — дух его сможет отправиться в дальний и прекрасный путь. И ты тоже свободен, Маглор.