Они подождали, когда отряд заедет в крепость; через некоторое время они увидели, как Маэглин расхаживает по парапету; рядом с ним появилась женщина в ярком сиреневом платье, которое среди белых отсветов снега и серых облаков над Химрингом будто светилось само по себе. Потом они ушли в башню.
Салгант слышал резкий, по-птичьи хрипловатый голос Маэглина во дворе и знал, что должен был его встретить, но у него так и не хватило духу. Он появился в комнатах Салганта, отряхивая снег с чёрного меха на воротнике.
— Ну что ж, всё неплохо, — сказал он, — лучше, чем я думал. Ты можешь идти, я расположусь здесь, — Маэглин окинул комнату высокомерным взглядом. - А, Лалайт, — сказал он.
— Милый Маэглин, а я тебя ждала, можно на пару слов? Давай выйдем, — девица подхватила его под руку и повела на улицу.
Салгант взял арфу, плед и чашку; он вздохнул, подошёл к окну. «Неужели она всё же хочет женить на себе Маэглина?..» — подумал он.
— Ой, не знаю, Лалайт, — сказал Маэглин. Салганту очень хорошо были слышны их голоса. — Сложно будет. Не знаю, как у меня получится это ввернуть в разговор. А если он не поверит?
— А ты, Маэглин, делай, как я говорю, — ласково ответила Лалайт. — Ну просто сделай так, как я сказала. Ты же милый. И ты и я — очень милые. Романтичные. Ты же хочешь соединить влюблённых, правда? А я тебе немножко помогу. Может, заодно вот того мне подаришь? — сказала она, указав на пленника, которого Маэглин привёл с собой.
Салгант вспомнил о том, как могут забавляться Зайрет и Лалайт, и ему стало не по себе от мысли, каких влюблённых и как они могут захотеть соединить. Он поспешно спустился вниз, во двор; ему стало страшно и очень хотелось найти Зайрет. По крайней мере, она умела ему сочувствовать.
Маэглин почти что с радостью располагался в покоях Салганта: он был со свой семьёй, хотя и не в полном составе; здесь они были сами по себе, и он был сам себе хозяином. Ему часто хотелось попросить себе назначения в Химринг или тому подобное место, но он справедливо опасался, что тогда Мелькор поймёт, что он, Маэглин, уже не испытывает к нему прежнего восторга. Он собирался уже выйти за балконную дверь и прогуляться до западной башни; обернулся — и в дверях перед ним внезапно предстал истинный хозяин Химринга — очень злой и вооружённый старший сын Феанора. Краем глаза он увидел у парапета тело стражника со стрелой в горле.
Амрод крепко сжал руку Финдуилас. Он давно не испытывал такого страха за брата; даже во время боя в Дориате, когда он увидел занесённый над старшим топор, он не поверил, что Майтимо может погибнуть.
Девушка дёрнула его за руку и показала куда-то налево. На скамейке у парапета они увидели фигуру в засыпанном снегом тяжёлом плаще с капюшоном; эльф сидел, как неловко посаженная фарфоровая кукла. Он даже не убрал в карманы или в рукава безвольно повисшие кисти рук: с пальцев капала талая вода.
«Да, это же руки Тургона», — подумал Амрод. Только сейчас он представил себе всё то, о чём думал Майтимо; понял, что старший брат, сам всё это переживший, испытывает двойную боль за тех, кто оказался в плену.
— Фаэлин, забираем его — мы ведь пришли за ним! — шепнул он девушке.
Амрод посмотрел на перила, нашёл восьмой столбик от южной стены, нашёл пятый камень от края, подбежал к нему, и, сняв меч с убитого стражника-орка, поднял плиту. Под ней действительно оказалось тяжёлое железное кольцо, к которому он привязал верёвку.
— Ты первая, я возьму его и за тобой, — сказал Амрод.
— А верёвка?
— Мы закроем плиту, но оставим верёвку для Майтимо. Если он… если он не сможет выбраться, ты её отстрелишь. Давай скорее!
Амрод прижал к себе левой рукой безвольное, исхудавшее тело пленника и скользнул по верёвке вниз, сжимая её правой рукой. Он удачно спрыгнул вниз и увидел, что Финдуилас потеряет ушибленное бедро.
— Ты как?
— Ничего, хорошо, лук не сломала.
Девушка откинула капюшон с лица эльфа, которого притащил с собой Амрод и недоуменно воскликнула:
— О Элберет, кто это?!
Маэглин панически бросился вбок, куда-то в кладовку; Майтимо поднял меч, открыл дверь ногой и поддел мечом занавеску, под которую забился Маэглин.
— Па-апа! — в ужасе заорал Маэглин. — Папа, помоги, пожалуйста! Он сейчас меня убьёт!
«Совсем сошёл с ума, — подумал Майтимо. — Какой папа? Эола же давно нет на свете… или он Мелькора стал так называть?..».
Кто-то дёрнул его за кушак, которым была подпоясана кольчуга. Майтимо резко повернулся; перед ним стоял маленький мальчик с длинными тёмными, слегка вьющимися волосами.
— Ты, как тебя… — высокомерно сказал мальчик. — Маэдрос… опусти меч, мой сын тебя боится.
— Что? — ошарашенно спросил Майтимо. — Твой… кто?..
— Мой сын тебя боится, — раздался второй такой же голос, и появился второй мальчик, точно такой же; правда, волосы у него были подстрижены чуть короче, и если на чёрной рубашке первого был узор из красных гвоздик, то у второго — из сине-фиолетовых.
Маэглин, воспользовавшись замешательством Маэдроса, высунул голову из-под занавески, но тот тут же приставил меч к его шее.
— Это как понять? — спросил снова Майтимо. — Ты… вы кто?
— Я Эол, — ответил первый. — Можешь звать меня Эолин.
— Я Эол, — сказал второй. — Можешь звать меня Эолет.
— Вот видишь, что я получил за верную службу моему господину, — сказал Маэглин. — Мой отец возродился и теперь он со мной. — Видимо, это должно было звучать очень гордо и обидно для Маэдроса, но на самом деле голос Маэглина звучал весьма уныло.
— Что тебе от него надо? — спросил Эолин.
— Я… мы искали Тургона. Бывшего короля Гондолина. Нам сказали, что он в плену… и что он сейчас с Маэглином… с твоим сыном. — Маэдрос переводил взгляд с одного мальчика на другого, но так и не понял, почему их двое и с кем, собственно, ему надо разговаривать.
Оба вздохнули.
— К сожалению, Тургон уже сбежал от этого идиота, — грустно сказал Эолет. — Не захотел с ним оставаться. Саурон закрыл на это глаза — у него, насколько я понял, на то есть свои причины, и моему сыну пришлось сделать то же самое. Один человек донёс об этом Мелькору, и Саурону пришлось заменить Тургона другим нолдо, поскольку он не хотел устраивать охоту на Тургона. Так что, к сожалению, я не могу тебе помочь его найти.
— Понятно… то есть не очень понятно, — ответил Майтимо. — А где твоя мама?
— А ты ещё не понял? — спросил Эолин.
— Тупые сыновья Феанора, — с удовлетворением сказал Эолет.
— Держатся за вещи, — сказал Эолин. — Вцепились, и держатся. Нет, чтобы подумать. Вот тебе руку оторвали, так всё держишься. Надо было тебе и вторую отрезать. Может быть, тогда головой бы думать начал.
Майтимо задумался.
То, что пришло ему в голову, ему совсем не понравилось. «Так как же ты возродился?», — хотел спросить он Эола, но не стал. Вместо этого он сказал:
— Почему Саурон позволил Тургону сбежать? Ты, Маэглин, можешь мне объяснить?
— Я не знаю… — вздохнул Маэглин и с опаской посмотрел на Эолина и Эолета. — Всё запуталось как-то… Мне вот просто дядю стало очень жалко, — он вздохнул.
Майтимо с недоумением посмотрел на двоюродного племянника. Он говорил об этом так, как будто не он разрушил построенный Тургоном город, держал Тургона в плену, и (Майтимо об этом уже догадывался) — надругался над ним; можно было подумать, что на Тургона случайно упал кирпич.
Эолин расхохотался; Эолет выразительно постучал пальцем по виску.