— Это эльф с отмороженными мозгами, — авторитетно заявила Лалайт. Майтимо с ужасом понял, что даже отъехав на три мили от Химринга и добравшись до места, где они оставили своих коней, они так и не отвязались от надоедливой девицы. — Зачем он вам сдался? Он правда сын короля эльфов? У него невеста есть?
— Да, он наш родич, и мы его забираем, — ответил Майтимо. — Если он не в себе, то он тем более не нужен ни Салганту, ни Маэглину. Пожалуйста, оставь нас.
— Да он же как бревно, — пожала плечами Лалайт. — Вы что, за него деньги с родственников взять хотите? Собираетесь его молодому королю в Гавани отправить? У Гил-Галада на такое денег нет, Идриль вам тоже не заплатит.
— Мы будем о нём заботиться, — сказал Маэдрос.
— Тогда точно я вам нужна, — Лалайт умильно улыбнулась Маэдросу, как будто он мог отрезать ей ещё кусочек пирожка. — Потому что он меня слушается. Из него хороший муж получится.
— В смысле? — спросил недоверчиво Амрод.
— Посмотрите, — сказала Лалайт. Она подошла к Аргону, которого они усадили на поваленное дерево и сказала ему на талиске: «Вставай!». К их несказанному удивлению, Аргон медленно, неуверенно, но встал на ноги. Затем она сказала: «Садись!» — и он опять послушался.
Маэдрос уже успел заметить, что Аргон не реагирует на слова и звуки — ни на своё имя, ни на крики или шум. Он попробовал ещё раз — всё было бесполезно.
— Ну вот видите, — самодовольно сказала Лалайт. — Посмотрите.
Она подошла к Аргону и сказала «Ложись!». Эльф послушно лёг на мокрый снег. Майтимо поднял его и взял на руки. В этот раз он заметил, что после команды на талиске Лалайт прошептала одними губами что-то ещё.
— Что ты там шепчешь? — спросил он.
— Так я вам и сказала! Я волшебное слово знаю, — ответила Лалайт, стряхивая снег с рукавов. — Ну поедем уже, я замёрзла!
Майтимо задумался.
— Ладно, — сказал он. — Нужно скорее уезжать отсюда. Поедешь со мной. Ты, Питьо, возьми Аракано; ты, Фаэливрин, поедешь между нами.
Лалайт восторженно, но тихо завизжала, оказавшись на коне перед Маэдросом. Она так стукнула животное каблуками, что конь дёрнулся и Майтимо чуть не упал, в последний момент успев схватиться левой рукой за поводья.
Наутро после позднего возвращения домой, едва успев устроить Аргона в комнате на первом этаже, они услышали, что вернулся и Келегорм. Его слуга-человек, молодой парень, с которым Келегорм уезжал в свой охотничий домик, уложил его на постель, потом извинился, вышел, и в окно они увидели, как он скачет прочь. Второго дружинника, который согласился сопровождать Келегорма, нигде не было видно.
Майтимо стало грустно, но он даже не успел спросить брата, как он себя чувствует; его оттолкнула Лалайт, которая заглянула в комнату и сказала:
— Ой, добрый день! Ты что, устал? Отдыхаешь? С охоты приехал? Добыча есть? Кстати, я прекрасно жарю оленину, только нужно крепкое вино и перец…
— Я вообще не встаю, — сказал Келегорм. — С едой ничем тебе помочь не могу.
— Да что же у вас тут такое! — воскликнула Лалайт. — Ты без руки, этот вообще немощный, у того голова не соображает. А у рыжего уже девушка есть. А я так за эльфа замуж хотела, представляешь? Они же такие здоровые, к тому же верные и вроде непьющие. Ну или не очень пьющие… Ну что, однорукий, может, выпьем все за встречу всё-таки, а?
— Нечего у нас выпить, — ответил Майтимо. Он подошёл к Келегорму и стал помогать ему устроиться поудобнее. Ему больно было видеть лицо младшего; казалось, тот чуть не плачет. «Все тебя бросили, — подумал Маэдрос. - Все. Даже Куруфин, хотя и против своей воли. Я не оставлю тебя, обещаю».
В комнату заглянул заспанный Келебримбор, который спал так крепко, что не проснулся при их возвращении ночью и с недоумением уставился на незнакомую пышно разодетую девицу (утром вместо сиреневого платья откуда-то появилось зелёное в розовую полоску, хотя сумочка-рюкзак, которая была у Лалайт за спиной, казалась очень маленькой).
— Привет, — сказала Лалайт. — А давай я тебе поправлю курточку? — она стала застёгивать пуговицы на домашней куртке Келебримбора, которую тот небрежно накинул, выходя из комнаты.
— Спасибо, — ответил удивлённо тот. — Дядя Туркафинвэ, давайте я вам подушку сменю, она уже совсем убитая. Давайте я вам всем позавтракать соберу, вы, наверно, все очень устали.
— А раз ты тут на хозяйстве, у тебя, может, выпить есть? — спросила Лалайт. — А то смотри, какие все унылые.
— Нет, ничего нет, — ответил расстроенно Келебримбор. — А надо бы, потому что как раз день зачатия Фаэливрин и дяди Питьяфинвэ.
— Так давай на рынок съездим, — воскликнула Лалайт, — хочешь, я выпивку оплачу, у меня есть пока. Я у Зайрет заняла, а когда я ещё ей верну… Хочешь, я тебе мясо выбрать помогу?
Майтимо понял, что, видимо, в ходе поездки на рынок Лалайт разобралась, что Келебримбор не калека и у него нет невесты; после возвращения домой она уже называла его «Тьелпэ». Келебримбор восторженно слушал её рассказы о том, как выбирать товар: в Гондолине никто, конечно, не швырял товар на весы, чтобы стрелка показала больше, чем на самом деле, не подмачивал мясо, чтобы оно стало тяжелее, и не пытался продать смороженные обрезки тухлой говядины вместо баранины.
— Хоть кому-то эта особа по душе, — тихо сказал Амрод старшему брату. Как раз в этот момент раскрасневшаяся Лалайт влезла на скамейку между ним и Келебримбором и стала разливать вино.
Они расположились в комнате Келегорма: Финдуилас настояла на этом, — ей тоже хотелось его порадовать, хотя это и был её день зачатия.
— Мне кажется, люди довольно рано женятся, — заметил Келегорм со своего места. — Тебе ведь вроде не шестнадцать лет, к тебе никто не сватался ещё?
— Да есть у меня муж на самом деле, — Лалайт всхлипнула, — негодяй такой. Папаша меня выгнал из-за него. Одна я на свете. Была сестричка, но умерла.
— А чего не уйдёшь от него? — спросила не без сочувствия Финдуилас.
— Да я один раз попробовала, он меня чуть не убил. А мамаша говорит — оставайся, он исправится, где ты ещё такого мужика найдёшь.
— Ну даже и хорошо, что сейчас война кругом, — можешь нового мужа себе найти, а потом скажешь — ничего не знаю, думала, мой погиб, — сказала Финдуилас.
— Хорошо бы, — вздохнула Лалайт. — Дружков его, уродов таких, вон поубивали, жаль, не всех, а он как заколдованный. Ведь если он явится, вы ведь ему дадите от ворот поворот?
Майтимо стало не по себе. Мысль о том, чтобы из-за этой особы драться с негодяем-истерлингом и неизвестным количеством его дружков, была не очень приятна. Но он всё же сказал:
— Конечно, Лалайт, ты тут в безопасности.
Лалайт внимательно и серьёзно посмотрела на него.
Финдуилас восторженно рассматривала стеклянный сосуд, который подарил ей Амрод. Майтимо присел на край постели Келегорма; тот тихо спросил:
— Майтимо, я понимаю, что я вам уже надоел своей подозрительностью, но эта женщина очень странная. Может быть, вы всё-таки заставите её уехать?
— Не знаю, — ответил старший. — Просто не знаю. Аракано в таком состоянии, что… Без неё я даже не знаю, как заставить его поесть. Я очень надеюсь, что ему всё-таки станет лучше.
— Но ведь она же из… из слуг… из тех, кто был с гарнизоном из Ангбанда, — сказал Келегорм. — Ты же сам говорил, что видел её с Маэглином. Это же…
— Тьелко, — Майтимо сжал его руку. — Я всё понимаю, — сказал он ещё тише. — Ты думаешь, Саурон допустил бы, чтобы Химрингом управлял такой идиот, как Салгант? Конечно, когда наше противостояние с Морготом закончилось, Химринг — уже не такой ключевой пограничный пункт, но всё равно он занимает важную стратегическую позицию. Я уверен, что женщина, с которой живёт Салгант, назначена туда Сауроном. Это её подруга. Скорее всего, её послали за нами, чтобы посмотреть, как мы будем реагировать на присутствие Аракано и что мы будем говорить.