— Но если бы Финвэ просто уехал из Форменоса, камни могли бы остаться в сокровищнице, — сказал Маглор.
— Я так не думаю. Ведь ты же помнишь, что ключ от сокровищницы был только у Финвэ, — возразил Амрод. — Покинув Форменос, он должен был, конечно, в таком случае передать ключ нашему отцу, но, скорее всего, Финвэ не стал бы при этом оставлять камни в сокровищнице — даже запертой — без присмотра, если бы сам уезжал оттуда, тем более насовсем. Я думаю, Финвэ забрал бы для верности и камни, и ключ. А ларец…
— С ларцом сложнее, — сказал Саурон. — Убийца либо принёс с собой ещё один ключ от ларца, что очень маловероятно, учитывая известную нам сложность замка, либо успел зайти в комнату Маэдроса и забрать его (а это означает, что он был знаком с планом дома), либо вообще не собирался открывать ларец, а передать его Мелькору закрытым.
— Я же его сам отпер, — с горечью сказал Маглор. — Твоим ключом.
— Кано, — заметил Маэдрос, — убийца же не мог знать заранее, что ты откроешь ларец. Что ты сделал с ключом?
— Я… наверное, я отнёс его обратно в твою комнату, — ответил Маглор. — Я сейчас даже уже не помню.
— Кстати, Нельяфинвэ, — поинтересовался Саурон, — когда у вас всё-таки оказался замок, ты пробовал открывать его своим ключом? Он ведь подлинный?
— Да, конечно, — ответил Маэдрос.
— Можешь показать?
Маэдрос сходил в свою комнату и принёс завёрнутый в платок замок и снял с шеи ключ.
— Вот, смотри — два поворота сюда, два сюда. Это действительно наш замок.
— Какая прелесть! — сказал Гортаур.
Волна горячего воздуха пролилась по комнате; Аргон закашлялся, у Майтимо перехватило дыхание; Гортаура охватило лёгкое голубое пламя; на несколько мгновений он предстал перед ними в том виде, который предпочитал: медные с металлическим блеском волосы спускались ниже пояса, на чёрных одеждах искрились рубины. Он подмигнул Майтимо, схватил одной рукой замок с ключом, другой — серебряный нож Финвэ и воскликнул:
— Тьелперинквар, ты такой смешной! Давай ещё как-нибудь сходим с тобой на рынок!
И с этими словами он исчез.
====== Глава 25. Угадай, кто? ======
«Кажется, меня опять похитили», — успел подумать Маэдрос, падая на неожиданно мягкий и упругий ковёр летней травы.
Вокруг так ласково шумели листья, такими добрыми казались голоса птиц и жужжание насекомых, что даже почувствовав жжение на шее сзади, в первую секунду он принял его за укус слепня.
И теперь он смотрел на эти же прозрачные зелёные листья с земли, не в силах пошевелиться. Он вспомнил, как его возили к разрушенному Гондолину и ощутил даже не гнев, а обиду: в конце концов, два месяца назад они с Сауроном провели несколько дней под одной крышей, вполне по-дружески общаясь: зачем же опять его хватать и тащить за загривок, как щенка?
…Очнувшись, он увидел земляной пол хижины, свои ноги, сапоги, а потом ему на глаза легли чьи-то тонкие прохладные пальцы.
— Угадай, кто? — спросил голос.
В первые доли секунды у него заледенело и замерло даже не сердце, а все внутренности — будто от него остался один скелет; потом он опомнился, понял и воскликнул:
— Турьо!..
Тургон обнял его за плечи и шепнул:
— Угадал. Не сердись на меня, ладно? Мои друзья-авари устроили это для меня — у них есть стрелы со снотворным.
— Турьо… — выдохнул Маэдрос, пытаясь встать. Руки и ноги пока слушались плохо.
— Я тебе так доверяю, что даже не стал тебя связывать, — сказал Тургон. — Мне очень надо с тобой поговорить без шума и без лишних свидетелей.
Маэдрос, наконец, смог обернуться и обнял кузена с такой силой, что тот чуть не вскрикнул; он опомнился не сразу, поняв, что Тургону, должно быть больно от того, как он вцепился ему в плечо здоровой левой рукой, вдавливая ногти в кожу через тонкую рубашку.
— Прости, — сказал Маэдрос. — Просто я безумно рад тебя видеть. Безумно.
Он понимал, что перед ним Тургон, но, посмотрев на него, понял, что, встретив его на дороге, мог и не узнать сразу — может быть, если бы не рост. Голова у него была повязана зелёным платком, из-под платка выглядывали две толстые светлые косы длиной по локоть; некогда белоснежная кожа успела загореть. Кроме того, выглядел он намного моложе, чем помнил Маэдрос. Конечно, Тургон пережил самую страшную в своей жизни потерю — он лишился своего города, видел, как его подданные гибнут и страдают; но в то же время с него спал тяжкий груз тревоги и ответственности; терять было уже практически нечего.
— Ты… что ты так? — спросил Маэдрос.
— Мы с моими хозяйками иногда ходим в города и на рынки, — ответил Тургон. — Продаём наши работы — в лесу ведь всего не найдёшь, особенно сейчас, когда по лесам ходить опасно. Они говорят, что я внучка их подруги, которая живёт где-то далеко за Эред Луин. Я обычно кутаюсь в плащ, прихожу, когда темно или туман, и стараюсь помалкивать. Волосы крашу.
— Ты правда бежал оттуда?
— Почти, — Тургон помрачнел. — Прости, сейчас всего рассказать не могу. До меня дошли самые дикие слухи про Морифинвэ и про Тьелко и про… моего брата Аргона; мне очень нужно, чтобы ты рассказал мне, как всё было.
— Я не знаю, стоит ли, — ответил Маэдрос. — Я думаю… видишь ли… словом, наш дедушка…
Рассказывая, каким беспомощным попал к ним в дом Аргон, Майтимо увидел, как из глаз Тургона выкатилось несколько слезинок — но и только. В остальном он выслушал рассказ сына Феанора с пугающим спокойствием.
— Сам ты что думаешь — кто мог это сделать? — спросил Тургон.
— Понятия не имею, — ответил Майтимо. — Судя по тому, что нам известно, это мог сделать кто угодно - я, ты, Амариэ, Пенлод, Элеммакил… Я вообще не вижу смысла в…
— Вообще-то не любой, — ответил Тургон. — Основной целью преступника было получить Сильмариллы. Вне зависимости от того, как повёл бы себя Морьо и от того, действительно ли после этого Финвэ должен был уехать из Форменоса, преступник должен был рассчитывать как минимум на то, что Финвэ в принципе откроет сокровищницу в его присутствии. Будучи королём, Финвэ старался ко всем относиться благожелательно, но даже у него были свои симпатии и антипатии. Он, например, показывал камни Амариэ, но я знаю, что он не выносил Глорфинделя, хотя и не знал о нём ничего плохого и не стал бы отпирать сокровищницу при нём. А теперь, Майтимо, скажи мне вот что. Маглор, как ты говоришь, решил «отпереть» ларец твоим ключом. Я лично не понимаю, зачем Маглор это сделал — якобы, чтобы доказать, что это был он. По-моему, убитого Финвэ и открытой двери было бы вполне достаточно. Или тогда надо было вообще унести ларец и спрятать, а Маглор этого не сделал. И здесь у меня возникает самый важный вопрос: да, он его отпер, но он его открывал?
— В смысле?
— Я хотел бы знать, Нельо, были ли вообще Сильмариллы на тот момент в ларце.
— Но… но… Турукано, как их могло там не быть? — Майтимо вскочил на ноги; у него закружилась голова, и он упёрся рукой о низкий потолок хижины. — Отец же проверил сокровищницу перед отъездом. Это было за десять-двенадцать часов до… до убийства.
— Значит, ты так и не понял, что случилось, Нельо? Убийца надеялся (или надеялась) получить Сильмариллы так или иначе действуя через Финвэ, поскольку только у него был ключ от сокровищницы. Финвэ без сознания, сокровищница отворена; преступник заходит в сокровищницу, открывает ларец, а там ничего нет. И вот тогда он в ярости разбил Финвэ голову пустым ларцом.
— Но как тогда М…
— Не надо имён, Нельо, — прошипел Тургон.
— Хорошо, как тогда Сильмариллы оказались в Средиземье? — спросил Майтимо.
— Я думаю, он подстраховался и попросил кого-то ещё открыть сокровищницу и достать камни, — ответил Тургон. — Поэтому не исключено, что похититель камней и убийца Финвэ — вообще разные лица. Насколько я знаю, Феанор уехал в половине четвёртого утра или чуть раньше. Он проверял наличие камней перед самым отъездом или накануне?