— Хорошо.
— И да. Постарайтесь все это сделать до обеденного перерыва.
— Хорошо.
Мне кажется, или она смотрит на меня с опаской? А куда делся тот взгляд тигрицы, который она бросала вчера вечером, куда запропастилось желание, отчетливо заметное в ее глазах в лифте? Выветрилось вместе с алкоголем?
Я чертовски зол.
А Екатерина тихо спрашивает:
— Это все?
Нет, не все, хочется проорать, но я сдерживаюсь. Терпение, Дамир, спокойствие.
— Все, — коротко бросаю, но останавливаю ее, когда она нажимает на ручку двери. — Постарайтесь забыть то, что вчера было, — говорю быстро и надеюсь, что она тут же выйдет.
Но Екатерина закрывает дверь, разворачивается ко мне и спрашивает:
— А что вчера было?
За считанные секунды оцениваю обстановку: ловлю ее недоумевающий взгляд, приподнятые брови, явно выражающие удивление и слегка приоткрытый рот.
— Настолько напились, что даже не помните, что случилось?
Да, я знаю, что это лишнее. И говорить нужно в полтона тише и вообще на пару претензий меньше.
— Дамир Александрович, мне очень жаль, что так получилось, но я действительно выпила два бокала шампанского. Что случилось потом… Я помню только, как вы помогали мне выйти из машины, а дальше… провалами. Точнее… я не уверена, что было в действительности, а что приснилось, потому что я видела сон и мы… мы с вами… в общем, я не помню.
Екатерина тараторила быстро и опасливо, а я впервые подумал, что мне повезло.
Ничего не помнит? Прекрасно! Значит, нет необходимости ей об этом рассказывать. А если вспомнит… буду надеятся, что к тому времени это утратит свою актуальность.
— Так… что произошло, Дамир Александрович?
— Вы едва добрались до дома, Екатерина Сергеевна. Пришлось буквально тащить вас до лифта, а затем и до двери.
— А потом? — опасливо спрашивает, а у меня поднимается настроение.
— Потом я не знаю. Я попросил вас закрыть двери с той стороны и ушел, — и откуда ты научился так врать, Деспотовский? Откуда?
— А вы… мы… ну-у-у, — мнется моя секретарша, не зная, как спросить то, что ее интересует.
— Не знаю о чем вы, Екатерина, и что там вам снилось, но я только провел вас до дома.
— Вы не подумайте, ничего такого, — тут же оправдывается девушка.
— Да я и не думаю. Работайте.
Дважды повторять нет необходимости. Екатерина разворачивается и выходит из кабинета, а я улыбаюсь. Нет, все-таки чертовски приятно осознавать, что она ничего не помнит. Никакой тебе неловкости, ненужных объяснений, влюбленных взглядов. Ничего этого.
После обеда у нас запланировано подписание контракта, и хоть я не надеюсь, что Екатерина все сделаем в срок, она удивляет. Заходит в кабинет ближе к полудню. Заносит папки, протягивает бумаги, говоря, что это мое расписание и послезавтра я смогу взять выходной, она уже перенесла все встречи.
— А вот отчет из бухгалтерии. Я несколько раз проверила, и у меня остались вопросы по расходам на прошлой и позапрошлой неделе. Цифры немного не сходятся, если сравнивать с тем, что занесено в базу. Или есть фиксированные траты?
— Нет. Не должно быть, — сухо комментирую и беру в руки папку.
— Я могу идти?
— Да, — коротко бросаю, погружаясь в чтение отчета.
— Дамир Александрович, — поднимаю взгляд на Екатерину, застывшую в скромнейшей позе пятиклассницы.
Вижу, как она прикусывает пухлую нижнюю губу, как виновато опускает взгляд, а затем интересуется:
— Я хотела спросить… — она запинается, а затем выпаливает на одном дыхании: — Можно мне попросить аванс?
Вообще, не полагается. Компания редко дает авансы на второй день работы. Через неделю — пожалуйста, а раньше не даем. Но!
Я замечаю ее наряд и понимаю, что Екатерина учла мои пожелания и приоделась. Скорее всего, на последние деньги. На ней лакированные туфли на каблуке, юбка, доходящая до колена и соблазнительно подчеркивающая изгибы фигуры, и блузка с небольшим вырезом.
Она выглядит гораздо привлекательнее, чем вчера. Несмотря на недосып, на долгие переговоры и алкоголь, Екатерина действительно немного преобразилась. Именно поэтому я говорю:
— Можно. Я передам в бухгалтерию запрос, и к вечеру вы получите тридцать процентов от зарплаты. Вас устроит?