К Илидолу, тем временем, с воем и воплями шли-торопились фашинщики (они прекрасно знали, что их судьба в этом стражении — самая незавидная). За ними, вперемешку с пехотой и лучниками бежали воины, тащившие лестницы. Дальше гарцевали в седлах конные рыцари. Уже рядом с ними тяжело, проседая в грязь, катился окованный железом таран и ползла-подползала осадная башня.
— Можно начинать, — шепнул Пеку Тофан.
Юноша махнул рукой — полетели капли с его стальной наручи на кольчугу друга-Ларика — и первым натянул тетиву, а за ним — и остальные защитники города.
Баллисты и катапульты тоже были послушны командам молодого рыцаря: на отряды Гоша они со скрипом и свистом обрушили такие неприятные вещи, как камни и просмоленные горящие клубки из пеньки и всякого мусора.
Усеивая свой путь ранеными и убитыми, осаждающие прибавили скорости, приближаясь к стенам Илидола: так они надеялись свести людские потери к минимуму.
Фашинщики, принимающие на себя первые удары городских стрелков, с отчаянными криками неслись вперед. Связки прутьев и соломы, которые волокли воины, были чем-то вроде щитов, но не настолько надежных, чтоб полностью закрывать от стрел и болтов. Многие падали, но большинство все же достигло крепостного рва и принялось сваливать в него фашины. Те, кому это удавалось, тут же хватали из-за плеч луки и начинали ответно обстреливать сыплющие на них стрелы стены, и довольно метко.
Ларик, из-за своего хорошего роста и больших размеров, одним из первых получил стрелу в тело — она попала ему в левое предплечье, когда он сам целился, высунувшись за стенной зубец. Пробила кольчужный рукав и вошла достаточно глубоко.
— Вот паскуда! — чересчур эмоционально отреагировал на такую незадачу Ларик, роняя лук и приготовленную стрелу вниз — на камни приступов цитадели.
— Уходи! — сразу приказал ему Пек, стрелу за стрелой посылая в ряды наступавших. — Тебя перевяжут — и снова в строй! Надеюсь, сможешь?
— Без вопросов, братец, — усмехнулся здоровяк и побежал к лестнице, чтоб спуститься вниз и получить порцию бинтов от гарнизонного лекаря, который с ночи приготовил свой лазарет и помощников к напряженной работе.
Пек не мог себе позволить проводить друга, хотя очень хотелось: и проводить, и узнать, насколько серьезно тот ранен. Но сейчас, когда враг подобрался вплотную к стенам, начал сбивать их защитников и уже грозился приставить длинные ясеневые лестницы, ни одна пара рук не была лишней. Поэтому юноша лишь плотнее свел брови, стиснул зубы и заставил свои глаза видеть вдвое зорче, а руку — спускать тетиву вдвое быстрее.
Он, как и Карл, и Тит-Лис, целил в солдат, которые пытались установить лестницы. Сбивал их наземь, метко и безжалостно пронизывая стрелами шеи. Это было опасно — для таких выстрелов приходилось далеко высовываться и перегибаться. Именно поэтому в юношу попали два-три вражеских болта. Однако рыцарские доспехи Пека оказались прочнее и надежней кольчуги простого воина, и меткие стрелы лучников Гоша отскочили от лат и шлема Рифмача.
Стоявшие рядом с Пеком близнецы, Эйгон и Платин, отлично управлялись со стальными арбалетами. Только из этого грозного стрелкового оружия можно было пробить прочные латы рыцарей, и то не наверняка, поэтому в качестве целей братьев привлекали всадники под яркими флажками.
— А вот и Гай Гош! — кровожадно объявил Карл, указывая на всадника в богатых золоченых доспехах, который махал длинным синим, мечом, призывая воинов атаковать; его шлем, высокий, остроконечный, был украшен тяжелой стальной короной (она выполняла еще и защитную функцию). — Эй, Платин! Снимешь его — под твой щелбан свой лоб подставлю!
— Ага! — отозвался Платин, приложил взведенный арбалет к плечу, присел на одно колено и начал целиться.
Из этой дерзкой затеи ничего не вышло — рыцари лорда Гая превосходно охраняли своего сюзерена, и один из них сразу увидал приготовления стрелка на стене. И, заметив, принял меры: выхватил дротик и метнул его в Платина.
Дротик, сверкнув наконечником, как звездой, ударил арбалет в ложе, так сильно, что выбил его из рук юноши.
— Уй! — только успел вскрикнуть Платин, роняя арбалет туда же, куда совсем недавно Ларик проводил лук и стрелу.
— Не так все просто, парнишка! — крикнул Платину сэр Тофан, и тут же сам присел низко-низко, потому что за первым дротиком из окружения лорда полетели и другие, весьма меткие — и один из них звякнул бравому рыцарю Тофану по высокому шлему.
Защитникам города пришлось на время спрятаться за зубцы и приостановить оборону: высовываться сейчас было подобно самоубийству.