— Ну, дела! — прогремел, отгоняя шустрых подмастерьев и спрыгивая со скамьи. — А мое мнение вас не интересует?
— Ваша милость, слушаем, — мастера портняжного дела тут же прекратили спорить и поклонились юноше.
— Таак, — почесав затылок, Мелин ступил к тканям, провел пальцами по атласным, шелковым, льняным и шерстяным рулонам всевозможных цветов. — Колет будет таким, — и дернул за край переливчатый бархат серого цвета. — А штаны прошу сделать черными, — потом усмехнулся, вспомнив головной убор друга Ларика. — И берет хочу, серый…
— Берет немодно! — хором сообщили портные.
— Что ж модно? -
— Тюрбаны, украшенные золотыми цепочками, а еще восточные шапочки, вышитые бисером, — один из мастеров развернул перед кронпринцем альбом с рисунками всевозможных головных уборов. — Нынче в моде восточные наряды. Я еще посоветую вам на шаровары взглянуть. Их можно украсить бисером и золотыми шнурами. Это будет изумительно!
Мелин растерянно пролистал альбом. Выражение лица молодого лорда было кислым: не особо нравилось то, что видел. Попадались то бесформенные нахлобучки гигантских размеров, то какие-то шапки-недомерки, напоминавшие перевернутые цветочные горшки, щедро усыпанные блестками и жемчужинами.
— Ваша милость, насчет серого цвета вы правы, правы, — поклонился меж тем ему изящный мастер Норвик. — К вашим глазам — серый просто идеален. Разрешите порекомендовать к форме вашего лица тюрбан. Шапочка или что-то высокое не пойдёт…
— Форма лица? С ума сойти — какие тонкости, — подивился Мелин. — А что с моей формой?
— Форма прекрасна — слегка удлиненный овал…
Сказано это было таким тоном, что кронпринц настороженно посмотрел на портного:
— Еще немного, и я сделаю насчет вас, любезный мастер, кое-какие выводы.
— Ваша милость столь проницательны, — изящный молодой человек, покраснев, поклонился.
— Ну, дела, — пробормотал Мелин. — Что ж… что ж… полагаюсь на вас. Тюрбан так тюрбан. Ну, и украсьте его чем-нибудь…
— Ваша милость, не пожалеете! — восторженно заявил Норвик, преданно, почти влюблено, глядя в глаза кронпринцу; тот даже назад отступил. — А еще — укороченный плащ черной тафты, расшитый серебряными нитями и подбитый серебристым шелком! И закажем для вас прекрасные бархатные сапожки с серебряными пряжками. О, это будет потрясающе! — и тут, то ли в порыве вдохновения, то ли из-за какого-то другого порыва, он ухватил Мелина за локоть.
Кронпринц дернулся от неожиданности, а Норвик, муркнув 'о, простите', потупил глаза и ступил в сторону.
Мастер Зан сокрушенно покачал головой, видя, что его коллега смущает высокопоставленного клиента.
— Ваша светлость, — заговорил он, и Мелин был рад к нему повернуться, — с нарядом для торжества мы, похоже, определились, но вам надо еще выбрать повседневные костюмы. Извольте просмотреть модели…
И кронпринц, тяжело вздыхая, опять взялся за объемные альбомы.
Он все выбирал знакомые цвета — черный, бурый, серый, — и самые простые фасоны, а мастера швейного дела уговаривали не бояться яркого малинового, сиреневого, зеленого, нежных пастельных оттенков и тыкали пальцами в самые модные и вычурные по крою кафтаны, колеты и плащи. Причем тонкий-звонкий Норвик не упускал случая сказать что-то вроде 'ах, это подчеркнёт линию ваших плеч! или 'штаны только в обтяжку — столь стройные ноги нельзя прятать! При этом как бы невзначай и легко-легко касался кончиками пальцев локтя либо плеча принца.
Мелин хмурился, а потом все же хлопнул чересчур внимательного мастера по его холеной тонкой кисти, словнокомара прибил, и предупредил низким голосом уличного хулигана:
— Еще раз — и репу начищу!
— Репу?! Чистить?! — изумился Норвик, тараща на принца голубые очи.
— Проще говоря: морду набью! — пояснил Мелин, метнув стальные молнии из своих глаз.
Это девицеподобный портной понял. Ему ничего не оставалось, как пролепетать 'ах, как чуднО' и отойти подальше, уступив место более спокойному мастеру Зану.
Через пару минут кронпринца 'спасли': в его покои, без доклада, громко распахнув двери, зашел Ларик. Вот уж кто никогда не волновался по поводу своего внешнего вида. Недавний 'бык' из бойцовского дома папаши Влоба был облачен в узкий ярко-синий колет с широкими рукавами в желто-синие шашки. В локтях и запястьях они стягивались алыми шнурами, а в плечах имели разрезы, дабы все могли лицезреть, что под колетом на парне — блуза из розового шелка. Штаны Ларика были не узкими, а довольно просторными, тоже синего цвета и под коленями так же стянуты алыми шнурами. Вместо обычных сапог на ноги илидольский щеголь надел эдакое произведение сапожного искусства, как мягкие остроносые полусапожки из красной кожи с вышивкой синим шелком поверху и с синими же каблуками.
— День добрый, ваша милость! — громко заявил о себе Ларик, скинул долой тот самый, любимый свой берет, что отличал его еще на улицах Илидола, и низко поклонился Мелину. — День добрый и вам, господа, — это сказал портным и их подмастерьям.
Те почтительно склонились в ответ и, оценив колористическую палитру наряда молодого человека, посмотрели на него с нескрываемым уважением. Особенно — мастер Норвик.
— Смотрю на тебя и завидую тебе, братец, — вздохнул Мелин, откладывая в сторону альбомы и с тоской глядя на свое отражение в зеркале (оттуда не него пялился невеселый тип в скушном наряде из коричневого бархата). — Быстро ты здесь освоился…
— Так это не сложно, — во все свои крупные, белые зубы улыбнулся Ларик. — Просто не надо на одном месте сидеть. Ходи всюду, мелькай, осматривайся, улыбайся. Я кстати пришел, чтоб тебя вытащить в парк. Там уйма девчонок — в жмурки играют. Забавная штука!
— Братец, ты, похоже, совсем забыл свою Злату, — строго заметил Мелин. — А всего-то два дня прошло, как мы в Тильде…
— Пройти-то прошло, но толку с этого? И Злата не пропадет… А ты вот сидишь в своих комнатах, выходить не торопишься. Заперся, как испуганная парнем девица, честное слово…
— К чему мне мелькать? — возразил Мелин. — Праздник только через три дня. Вот там со всеми и познакомлюсь, и намелькаюсь. Как бы живым остаться…
Он протянул стопку альбомов мастеру Зану и сказал портным:
— Господа, мы все обсудили, заказ я сделал. Больше вас не задерживаю, — и вежливо поклонился, не зная, что тем самым оказывает мастерам высокую честь.
От такого знака внимания Зан и Норвик расцвели.
— Ваша милость! Будьте покойны: все будет готово к сроку, все в лучшем виде! — раскланиваясь и пятясь, они покинули комнаты кронпринца.
Ларик проводил портных довольно надменным взглядом и повернулся к другу, желая продолжить начатый разговор:
— Мелькать-то оно, может, и не стоит, но осмотреться надо. Да и свежим воздухом подышать. Пошли же в парк…
Мелин вздохнул, но, подумав, согласился. Он, в самом деле, получив в свое распоряжение так называемые апартаменты (три просторных и роскошно обставленных комнаты в юго-восточном солнечном крыле дворца), засел там и носа не казал даже в коридор. То ли стеснялся, то ли боялся, то ли просто не хотел. Ему определили камердинера: шустрого, худощавого, чернявого парня-ровесника. Он носил черно-синюю ливрею — цвета королевского дома, которому служил, и звали его Ник.
— Это не мое имя, — признался он Мелину, когда прислуживал за первым ужином принцу. — Мама с папой меня по-другому нарекали. А это имя, простое, дали, чтоб удобнее кликать меня.
— Каково же твое настоящее имя? — спросил кронпринц. — Думаю, мне не составит труда звать тебя так, как родители звали…
— Нет, ваша милость, не положено, — покачал головой Ник. — Я для всех тут Ник. И для вас тоже буду. Лишняя путаница с именами да прозваньями ни к чему в королевском дворце… Оно, конечно, спасибо, за отзывчивость вашу, — тут слуга поклонился до земли господину. — Только мне, на самом-то деле, неважно, как звать меня. Жилось бы спокойно да сытно — вот и вся важность, — и улыбнулся, очень хорошо, по-доброму.