Он еще был готов выливать на голову кронпринца ведра упреков, но в этот момент в покои Мелина резво вбежал паж, а за ним вошел, уже степенно, королевский лекарь — высокий, худощавый, совершенно седой старик лет семидесяти. И Ларик смолк, правильно сообразив, что при посторонних орать на наследника престола несолидно.
— Ваша милость, позвольте осмотреть вас, — после краткого приветствия доктор сразу перешел к делу, видя испорченную рубашку на Мелине.
Процедура заняла всего несколько минут.
— Совершенно не опасная царапина, — объявил лекарь, смазав живот юноши чем-то тягучим и желтым из пузатой бутылочки зеленого стекла. — Через два дня все затянется. Но обморок у вас был?
— Был-был! — вместо Мелина ответил паж. — Его милость дышать перестали, на пол упали, стали белыми, как снег!
— Здоровье наследника престола — моя прямая обязанность, — важно заявил доктор и достал из своего чемоданчика какие-то трубки. — Есть множество скрытых недугов, один из которых и может быть причиною вашей слабости. Будем искать…
Искания врачевателя заняли около получаса. И пока он прослушивал сердце и легкие кронпринца, щупал его пульс, осматривал язык и глаза, Мелин думал. Он принял во внимание упреки друга, он осознал, что, в самом деле, раскисать и предаваться отчаянию сейчас — смерти подобно.
'Пусть бы это была лишь моя жизнь и моя смерть. Но я потерял трех хороших парней, трех товарищей, которые по первому моему зову пришли мне на помощь. И Нина — что с ней?… О! Гош должен мне за это ответить! — при таких мыслях юноша даже скрежетнул зубами.
— Я бы советовал вам дней двадцать попить успокоительные настои, — заметил доктор, видя, как ожесточилось бледное лицо кронпринца, и слыша в свою костяную трубку, как трепыхается все у молодого человека в груди. — Ход вашего сердца мне очень не нравится. И это в вашем-то возрасте. Постарайтесь уменьшить время тренировок и более уважительно относитесь ко сну.
В ответ на его рекомендации Мелин лишь плечами пожал. Уж он-то знал, почему его сердце дало сбой.
'Появилась бы здесь Нина, и мое здоровье сразу бы поправилось'.
Доктор закончил осмотр и поставил-таки на столик берестяную коробку с травяным сбором. Затем подробно обсказал пажу, как делать лекарство и в какие часы подавать его наследнику престола, и с чувством исполненного долга откланялся.
— Ты тоже иди, — кивнул Мелин пажу.
Когда их осталось в покоях лишь трое, он встал с дивана и зашагал по комнате, туда-сюда, от высокого окна к камину и обратно, проделывая башмаками борозды в шкуре белого медведя, раскинутой на паркете. Теперь мысли молодого лорда вырвались наружу, стали быстрыми, резкими словами:
— Да, отчаиваться — это не дело. Но что я могу? Лишь сидеть, в Тильде или Данне, и ожидать, когда отец выяснит, правда ли то, что задумал Гош? Попутно сталкиваясь с невыносимым Патриком и его мамашей, что пытается мне по-матерински улыбаться при каждой встрече… Ради чего это все? Раньше — в Илидоле — я знал, что нет на свете того, что мне не по силам. И делал я то, что считал нужным, и надеялся лишь на себя, свои силы. И все у меня легко получалось, все было понятным и простым… А теперь? Теперь я, словно замотанный в пеленки младенец: я ничего не могу, ничего не знаю, лишь ем, сплю да играюсь, чтоб со скуки не подохнуть… Мое решение обезопасить Нину обернулась таким ужасом, — он смолк, порывисто вздохнул, вновь прижал ладонь ко лбу. — Как это непостижимо: я знаю, какую подлость задумал Гош, я знаю, что он убил моих друзей, но я ничего, никого не могу выставить против него, — снова вздох, снова порывистый, будто воздуха ему не хватало.
— Я знаю, что мы выставим против Гоша, — решительно рубанул воздух рукой Ларик. — Для начала мы сегодня завалим на какой-нибудь столичный кабак и выпьем столичного пива. По два жбана на брата. Нет — по четыре! Зальем все эти горести. И дела порешаем. Иначе ты совершенно скиснешь. Согласен?
Мелин недолго думал над предложением товарища:
— Что ж, пойдем. В этих просторных покоях мне душно. Слишком душно. Хоть свежего воздуха глотну, как раньше, в Илидоле… А ты, Тит, отдыхай: мои комнаты и мои слуги в твоем полном распоряжении, — обратился он к упавшему в кресло Лису. — Не стесняйся заказать на обед все, что есть в королевской кухне. И пользуйся моим гардеробом…
Но неприятности, липкие, мрачные, больно колющие в сердце и голову, не отставали. Они, похоже, задались целью преследовать кронпринца с утра и до поздней ночи.
У дворцовых конюшен, куда Мелин и Ларик подошли, чтоб выбрать лошадей для выезда в город, с ними опять столкнулись неугомонный принц Патрик и его желторотая свита. Судя по их веселому виду и пышным нарядам, они тоже готовились к верховой прогулке.
— Ага! — весьма ядовито протянул юноша, увидав Мелина. — Ваша милость оправилась от царапины и решилась-таки убраться из дворца, чтоб не получить новых?
— Еще немного, и я сверну ему шею, — сквозь зубы процедил Мелин, останавливаясь.
Его кулаки сами собою сжались — даже перчатки скрипнули кожей, как на арене в доме папаши Влоба, и Патрик это заметил:
— Хо-хо! Господа, посмотрите! — обратился он к своим дворянам. — Кронпринц Лагаро намерен дать нам урок мордобойного дела! Только он забыл: знать предпочитает то, что ей дóлжно — чистую и несгибаемую сталь! — и в который уже раз юноша обнажил клинок против старшего брата. — Мы, кажется, не закончили?
— Раз тебе этого хочется, то закончим, — Мелин согласился, едва сдерживая ярость. — Готовь, малыш, бинты: сегодня сляжешь ты!
— Может не стоит? — встрял Ларик: он увидел, как белое лицо друга покрылось вдруг красными, жаркими, гневными пятнами.
— Эй-эй! — Патрик высокомерно ткнул его кулаком в грудь. — Молчи, деревня!
Этого хватило, чтоб Ларик отказался от роли миротворца.
— Что ж, только маме не жалуйся, когда задница заболит. А то схлопочешь от деревни! — пообещал юному принцу крестьянский сын.
На это Патрик хищно осклабился и щелкнул пальцами своим дворянам:
— Держите его, господа. За такие слова наглеца надо проучить! — и потянул плетеный хлыст из-за пояса.
Молодые люди с хохотом бросились исполнять приказ патрона, но, похоже, совершенно забыли про кронпринца, который на мгновение перестал быть центральной фигурой разгорающейся заварушки. Мелин напомнил о себе, не прибегая к помощи меча. В секунду он раскидал налетевших на приятеля юнцов быстрыми и сильными кулачными ударами, подобными тем, глядя на которые, папаша Влоб восхищенно причмокивал губами в 'Тумачино'.
— Да, братишка! Да! — восхищенно отозвался действиям Мелина Ларик. — Славная буча — мальчики в кучу! — и захохотал, подловив себя на том, что тоже взялся рифмовать.
Ошеломленный Патрик только рот открыл: вся его нарядная и веселая свита, всхлипывая и вытирая разбитые носы и губы, сидела теперь по сугробам, аккуратно сформированным старательными дворцовыми дворниками. Пара щеголей вообще лежала без движения: Мелин по злобе не рассчитал сил и довольно мощно засветил кому в ухо, кому в висок, лишив сознания.
Но Патрик тоже был сыном Лавра Свирепого, и его легкий на сполохи нрав дал о себе знать: через минуту растерянность принца сменилась досадой и яростью, не меньшей, чем у разбушевавшегося кронпринца:
— Ублюдок! — проревел он свой любимый, применимый к старшему брату, эпитет и замахнулся мечом.
Мелин, зарычав, сделал рывок вперед, словно хотел помочь клинку Патрика глубже войти в грудь, но при этом вильнул телом, ловя меч себе под мышку. Ловко вывернув локоть, он зажал руку Патрика и, не обращая внимания на сталь, что все же взрезала куртку и зацепила бок, в тот же миг другим локтем ударил юношу под подбородок, снизу вверх, резко, сильно. Слишком сильно…
Патрик, точнее, шея Патрика ответила тихим, коротким, но ужасным по сути своей хрустом. Сам принц беззвучно обвис в 'объятиях' Мелина. Пальцы его разжались, и меч так же беззвучно упал в снег, оставил красный след на белом.