— Не представляю, о чем вы там толкуете, — пробормотал он.
— Вы один из группы, Рассел, такой же, как и все, ничего особенного. Хардести шантажировал не только Маддена, Аниту Фарли, ее сестру, но и Несбита, Баллена и Вольфа. Какой вы получите навар, если станете молчать в то время, когда все остальные орут во всю мочь?
— Убирайтесь к черту! — проревел Рассел.
— Если я сейчас не найду Хардести, он будет вечно висеть у вас на шее. Подумайте об этом!
Он опорожнил стакан одним махом, потом отнес к бару и наполнил вновь.
— Нас в комнате только двое, просто дружеский разговор, так ведь? — наконец произнес он.
— Конечно, — согласился я.
— Если вы будете цитировать меня в зале суда, я поклянусь, что такого разговора между нами никогда не было!
— Согласен, — ответил я.
— Эта девица Фарли права, — медленно произнес он. — Голос в телефонной трубке. В первый раз, совершенно неожиданно, голос объявил, что говорит Хардести. Я решил, что это просто какой-то сумасшедший, и прямо ему об этом сказал. Затем он велел мне позвонить Маддену, так как Мадден собирается заняться недвижимостью со мной и Томом Несбитом в качестве партнеров и должен взять на себя весь риск предприятия, получив при этом только треть прибыли. Я сказал ему, что он действительно сумасшедший. Зачем Маддену заниматься этим? Или Несбиту? По сравнению с ним мы были просто мелочь. Но Хардести настаивал, чтобы я позвонил Маддену. Что мне было терять? Я позвонил Маддену, и тот повторил все, что сказал Хардести.
— Что об этом сказал Мадден, когда вы его встретили? — спросил я.
— Он ни слова не говорил о Хардести, — ответил Рассел и отхлебнул из вновь наполненного стакана. — Я обсудил это с Томом Несбитом. Он считал, что, кем бы ни оказался Хардести, нам повезло, что он на нашей стороне.
— Хардести шантажировал Маддена, потому что ненавидел его? — спросил я. — Прибылью он особенно не интересовался?
Рассел пожал плечами:
— Это была теория Тома. Но после первой же сделки он довольно быстро изменил свое мнение. Или Хардести помог его изменить. Если мы хотим заключить еще одну сделку, заявил Хардести, то он потребует за это по пять тысяч наличными от каждого из нас.
— И вы заплатили?
— Благодаря этой сделке мы получили оба тридцать тысяч долларов без особого риска. Это имело смысл.
— Как вы заплатили ему деньги?
— Деньги мелкими купюрами были сложены в конверты. От Хардести позвонил человек и забрал этот пакет. Вот и все.
— Последняя сделка не дала прибыли?
— Да, мы потеряли вложенные Мадденом деньги.
— Когда в последний раз вы слышали о Хардести?
— Он позвонил условиться о последней сделке с Мадденом, о той, что провалилась. С тех пор молчит.
— Хардести звонил задолго до того, как был убит Несбит?
— Этого я не помню, — ответил он хрипло.
— Ваша жена покончила с собой примерно в то же время?
— Это произошло примерно за неделю до смерти Несбита. — Тут он одним глотком допил остаток виски и медленно провел ладонью по подбородку. — Медилайн была настоящей сукой, но я вовсе не желал ей смерти. Вы должны этому верить, лейтенант!
— Хорошо, я вам верю.
— В последний раз, позвонив мне по поводу сделки, он задал странный вопрос: не хочу ли я избавиться от жены? В тот момент его слова прозвучали как скверная шутка. Я ответил что-то вроде «конечно хочу, но только если она не возьмет с собой свои деньги». Тогда он засмеялся и повесил трубку. Я забыл о разговоре, но через несколько дней у нас появился этот паренек и спросил, не нужен ли нам садовник. «Меня прислал мистер Хардести», — добавил он, вот я и дал ему работу.
— Ну а затем ваша жена сбежала с ним, и потом ее обнаружили мертвой во второсортном мотеле. Она оставила записку?
— Конечно. Полиция, похоже, расслабилась, когда нашла эту записку. Дело не вызвало большого шума. Я имею в виду смерть моей жены. В самоубийстве есть что-то такое, отчего даже копы чувствуют себя не в своей тарелке. Полагаю, вы это знаете по себе, лейтенант?
— Думаете, она покончила с собой?
— Я не знаю, — покачал он головой. — И это постепенно сводит меня с ума!
— Что скажете насчет Тома Несбита? Странный случай. Столкновение, виновник скрылся, и никто его не нашел. Не думаете, что Хардести говорил с его женой о ее муже точно так же, как говорил с вами о вашей жене?