Я вошел в обитую плюшем кабину лифта и поехал вниз. Внезапно я понял, насколько я сам одинок. И к тому же голоден. Может, мне стоит заняться другой работой, например связями с общественностью? Я решил, что всегда смогу заставить Баллена дать свидетельские показания, по крайней мере тогда, когда он снова будет в состоянии держать в руке ручку.
Я проехал вверх по Вэйл-Хэйтс и припарковал машину перед входом в дом на Виста-Драйв. Была прекрасная ночь, высоко в небе сияла полная луна, и воздух был наполнен запахом цветущего жасмина. Я нажал на кнопку звонка, закурил сигарету и стал ждать. Прошло довольно много времени, пока, наконец, открылась парадная дверь. В проеме стоял Мадден, с упреком глядя на меня через стекла очков в тяжелой черепаховой оправе. Его густая шевелюра с проседью была в полном беспорядке; поверх полосатой пижамы на нем был тяжелый халат. Похоже, он боялся свежего ночного воздуха.
— Лейтенант, уже так поздно. Я собирался спать, — просипел он.
— Я намерен поговорить с вами насчет Хардести.
— Хардести? — Он взял себя двумя пальцами за нос и потянул его что было сил.
— Поговорить о тех выплатах, которые вы ему сделали, и обо всем остальном. Обсудить некоторые детали. Это не займет много времени.
— Наверное, вам лучше войти, — произнес он недовольно.
Вслед за ним я прошел в гостиную. Он сел в кресло, завернувшись потуже в халат и запахнув полы на коленях.
— Я же предупреждал Аниту, что из ее болтовни с вами ничего хорошего не выйдет, — сказал он.
— Вы помогли сестре Аниты выбраться из трудного положения, — сказал я. — Позже некий парень появился в вашем доме с фильмом, снятым в квартире Коринны, после чего начал шантажировать вас обоих.
— Это сделал Хардести. Голос в телефонной трубке. Приходил же его посыльный.
— Сколько он вытянул из вас за это время?
— Около сотни тысяч долларов, — холодно ответил он. — Включая и деньги, потерянные в последней сделке, в которую он меня убедил вступить вместе с Несбитом и Расселом.
— Это нанесло серьезный урон?
— Урон серьезный! Как бы вы сами себя почувствовали, потеряв около ста тысяч долларов, лейтенант?
— Я бы лежал по ночам с открытыми глазами и стонал, если бы потерял даже несколько сотен баксов, и то же самое чувствовал бы вице-президент банка. Но ведь я не столь богат, как вы, мистер Мадден.
— Это до сих пор чувствительно, — зло произнес он.
— Но это вас не подкосило окончательно.
— Лейтенант, какова цель вашего допроса?
— Поверьте мне, цель есть. Так ответьте, потеря этих денег вас не подкосила полностью?
— Нет, — ответил он, — но из моей жизни ушла изюминка. Дело не только в деньгах. Меня заставили вступить в партнерство с ничтожными людишками типа Рассела и Несбита. Меня вынуждали вступать в мелкие сделки, которые всегда ненадежны и крайне рискованны. Именно это совершенно испортило мне жизнь.
— Я вас понимаю. Человек, который собирал деньги, который был посыльным у Хардести — его звали Фенник, — именно он убил Томпсона.
— Но Хардести все еще жив и ждет, — сказал он мрачно.
— Он звонил вам после убийства Томпсона?
— Нет, но я уверен, что скоро еще услышу его.
Дверь в гостиную открылась, и в комнату вошла Анита Фарли. На ней был белый шелковый халат поверх черной шелковой пижамы. Выглядела она очень сексуально, несмотря на коротко подстриженные черные волосы, зачесанные назад.
— Мне показалось, что я слышу голоса, — сказала она.
— Очевидно, лейтенант никогда не прекращает работу! — произнес Мадден.
— Мы говорим о Хардести, — сказал я.
Она обошла диван, села, аккуратно поджав под себя ноги.
— Как оказалось, Фенник был Коринниным сутенером. Вы знаете об этом?
— Этот человек, которого послал ко мне Хардести, чтобы показать фильм? Нет, я не знала, лейтенант, — покачала она головой.
— Ноги Хардести. Мускулы Хардести и голос Хардести, — произнес я.
— Голос? — сверкнул на меня очками Мадден.
— Собственный голос Хардести можно было бы легко распознать. Поэтому Хардести не мог себе этого позволить.
— Именно поэтому вы спросили меня: связывался ли со мной Хардести после смерти Томпсона? — произнес Мадден. — Вы пристрелили Фенника, и теперь Хардести не имеет голоса?
— Правильно, — одобрительно кивнул я. — Мне кажется, вы оба в состоянии помочь мне выяснить, кто же такой Хардести, просто методом исключения.
— Вы хотите сказать, что мы сами должны решить, кем не был Хардести? — спросила брюнетка. — Тот, кто останется, должен быть им?
— Reductio ad absurdum? — произнес Мадден и вздохнул: — Лейтенант, мне необходимо отдохнуть. Я надеюсь, разговор не займет много времени.