КЬЯРИНА. И такое прекрасное помещение ты используешь как чулан. Держишь там кучу всяких ненужных вещей, ветхую мебель, ломаные стулья…
ЛОРЕНЦО. Багеты, картины, зеркала…
КЬЯРИНА. Все это громоздкие предметы, которыми ты никогда не пользуешься.
ЛОРЕНЦО. Верно, и потому я решил пригласить скупщика и освободить место.
КЬЯРИНА. Четырех комнат нам хватило бы для всей семьи, а склад на первом этаже Филуччо превратил бы в магазин.
ФИЛУЧЧО. Профессор, я не шучу. Где еще я найду здание, расположенное на перекрестке двух главных улиц?
ЛОРЕНЦО. А расходы на оборудование магазина?
ФИЛУЧЧО. Кое-какие сбережения у меня есть, остальное возьмем в долг… Имея собственность, всегда можно занять деньги.
ЛОРЕНЦО. О какой собственности ты говоришь?
ФИЛУЧЧО. О складе и четырех комнатах наверху.
ЛОРЕНЦО. А, это…
ГАЭТАНО (с сигаретой в руке, которую только что достал из пакета). Профессор, вы должны решиться и подарить склад с четырьмя комнатами над ним молодоженам. (И не ожидая ответа, протягивает Филуччо сигарету, приказывая). Зажги!
Филуччо с готовностью и усердием выполняет его просьбу.
ЛОРЕНЦО (переключаясь на другую тему). Гм… Я бы попросил чашечку кофе.
КЬЯРИНА. Сейчас велю приготовить. (Встает, идет налево и зовет). Мариетта, свари кофе для профессора. Да побыстрее. (Возвращается на свое место, и садясь, с огорчением добавляет). Я же предлагала тебе кофе, еще когда ты только вошел.
ЛОРЕНЦО. А вы женаты, дон Гаэтано?
ГАЭТАНО (словно задетый за живое, опускает голову. После некоторой паузы с горькой улыбкой). Нет… жду одну женщину.
ЛОРЕНЦО. Она должна откуда-то приехать?
ГАЭТАНО. Нет… жду уже пятнадцать лет.
ФИЛУЧЧО (к Лоренцо). Вы коснулись незаживающей раны.
ГАЭТАНО (к Филуччо). И поэтому хочешь огорчить профессора? (Воодушевляясь). Мы ведь мужчины, профессор… Я давно влюблен в одну женщину, вот и все, и мне не стыдно признаться в этом.
ЛОРЕНЦО. Понимаю.
ГАЭТАНО. В женщину, которая отвергла, меня и наверное поэтому я заупрямился.
ЛОРЕНЦО. Нет ничего хуже.
ГАЭТАНО. Теперь уже дело дошло до того, что я весь дрожу при виде ее.
ФИЛУЧЧО (намекая на женщину, о которой идет речь). Она оказалась камнем преткновения в его жизни.
ГАЭТАНО. Но я жду ее, она должна повзрослеть.
ЛОРЕНЦО (резко меняет тему). А мебель?
ГАЭТАНО (растерявшись). Какая мебель?
ЛОРЕНЦО. Я спрашиваю у сестры и у Филуччо, как они думают решить проблему с мебелью.
КЬЯРИНА. Действительно, об этом мы и не говорили, но кое-какие соображения у меня есть.
ЛОРЕНЦО. Вот как.
КЬЯРИНА. Помнишь, что ты сказал, когда умерли папа и мама? Ты же такой великодушный… Знаете, великодушие моего брата уже вошло в поговорку. (Со внезапным порывом чувств с гордостью отмечает). Какой же ты красивый! (И посылает ему воздушный поцелуй). Такой добрый, постоянно в заботах о людях, щедрый и конечно же, великодушный, как никто на свете Помнишь, ты объявил мне: «Кьяри, все эти вещи — твои. Папа с мамой так дорожили всей этой мебелью… Когда выйдешь замуж, возьмешь себе».
ЛОРЕНЦО (скромно уточняя). Но тогда же и речи не было о браке.
КЬЯРИНА. Всей этой мебелью можно обставить две квартиры.
ЛОРЕНЦО (обращая внимание Кьярины на истинную причину, по которой комнаты все это время оставались нетронутыми). Придется закрыть святилище.
КЬЯРИНА (с готовностью). Но ведь эта мебель переедет вместе за мной. И я все восстановлю, как было. И мне будет казаться, что я по-прежнему живу с родителями. И они там, на небе, тоже облегченно вздохнут при мысли, что помогли моему счастью. (Вдохновенно). Я слышу, слышу голос мамы… Она говорит: «Дочь моя, на что нам теперь эта мебель, что нам с нею делать? Пусть лучше ею воспользуется твоя семья». И папа советует: «Кьяри, послушай отца, забери мебель и увези ее с собой».
ЛОРЕНЦО. Ну, понятно, она же им не нужна.