Что он говорит? Не знаю, что-то бормочет. Это обморок. Все вокруг словно засыпало песком. Глаза жжет, лопасти вентиляторов вращаются в пустоте. Я хочу нить и снова беру рюмку. «Нет, приятель, вы уже выпили достаточно…» – «Достаточно? – удивляюсь я. – Да я выпил…» – «Четырнадцать рюмок», – доканчивает он и начинает подсчитывать с карандашом, который вынимает из-зa уха. «Четырнадцать рюмок, ни больше, ни меньше. Это не считая тех, которые вы выпили раньше. Да на вас лица нет». – «Это вас совсем не касается, – говорю я. – Пускай каждый заботится о себе и не суется…» – «Я это и говорю! Вы уже на ногах не держитесь». Я хочу возразить, что ничего подобного, что все только видимость. «Меня никогда не считали своим, – говорю я, – Словно всегда между нами существовала какая-то стена. Есть люди, которые убивают, и есть люди, которых убивают. Вы понимаете?» Мужчина смеется и говорит: «Ясное дело. У вас ораторские способности. Почему бы вам не выставить свою кандидатуру в депутаты?» Все вокруг смеются и просят меня продолжать. «Как бы я хотел доказать вам, что я тоже ваш и что тоже принимаю условия игры». На меня смотрят насмешливые лица, все смакуют мои слова, точно это приторно сладкий смородиновый сироп. «Ну-ну, отвечайте, вы студент? Ведь так?» Я смотрю ему прямо в лицо. «Вы не он». – «Конечно, я не он, – отвечает мужчина, – я это я». Это толстяк в роговых очках с толстыми стеклами. «Я изучаю право», – отвечаю я. «Вы хотите стать адвокатом?» – «Да», – говорю. «Браво, – восклицает он, – вы хотите стать адвокатом и ради этого учитесь». У меня жажда. «Ваши именины?» – спрашивает он. «Нет, не мои именины». – «Тогда почему же для вас это знаменательный день?» – «Потому что мне представилась возможность, о которой я давно мечтал», – «Вот оно что! – протянул он. – А какая это возможность?» Я хочу сказать ему, что немногие люди располагают богатым запасом идей и что еще меньше тех, кто берет на себя труд претворить их в жизнь; эти люди принадлежат к избранной касте, они герои приключений, они любят, как в романах, развлекаются, как в кинофильмах, наслаждаются свободной жизнью, о которой остальные только страстно мечтают. И мы сами отдаем им в руки и нашу жизнь, и нашу любовь, и наши благие порывы – все то, о чем, быть может, мы без их помощи и не додумались бы… «Ну, это вы не ту ноту взяли», – говорит он. «Я знаю. У меня всегда был плохой голос». – «Кроме того, вы пьяны». – «Возможно, – говорю, – меня уж из трех баров выгнали», – «Видно, вы здорово напились, не хотите ли немного отдохнуть?» Под фонарем есть деревянная скамейка, и мы там уместимся вдвоем. «Вы поссорились с невестой?» – спросил он меня. «У меня нет невесты, – ответил я. – Была, да сплыла», – «Вы очень хорошо поступили, и я вас поздравляю. А я вот сплоховал в свое время, и теперь меня целыми днями пилит жена. Она все твердит, что, не выйди за меня замуж, она стала бы великой актрисой и теперь разъезжала бы в авто. Как вам» то понравится?» Я смеюсь, чтобы доставить ему удовольствие, и он кладет мне на плечо руку. «Вы очень симпатичный юноша, но вам надо поменьше пить». Он делает неприличный жест, который я сначала не понимаю, и поясняет: «Одно губит другое». – «Так уж всегда бывает, – отвечаю я. – Таков закон жизни. Если не одно, так другое…» – «Я знаю одного юношу, у которого уже ничего не получается без возбуждающих средств, – говорит он, – и все из-за алкоголя». – «Да я почти совсем не пью». – «Ха-ха-ха, – смеется он в ответ, – какой вы шутник». Я позволяю ему ласково похлопывать меня по плечу и в упор смотрю на него; у него блестящие студенистые глаза и монгольские усы. «А вот я в этом деле так силен, – говорит он, – как будто мне столько же лет, сколько вам. Хотя я тоже люблю выпить». – «Я напился случайно, – сказал я. – У меня болела голова, и я думал, что так скорее пройдет». – «Я сегодня совершенно трезв, а знаете, сколько рюмок я выпил?» – «Пять», – говорит. «Девять!» Он берет меня под руку и помогает встать. «Здесь поблизости есть очень приличный дом. Если вы меня пригласите, мы можем зайти». – «Я вас приглашаю», – говорю я. «Вы очень симпатичный юноша», – опять повторяет он. Обнимает меня за талию и помогает мне идти прямо. У входа висит плакат, на котором изображен толстощекий мальчишка; он уносится вверх на крылышках, которые растут у него прямо за ушами; мальчишка весь утопает в бледно-сизых облачках. «Поглядите-ка, говорю я, – у него нет тела», – «Бросьте, – отвечает мой провожатый, – это Купидон». Он провел меня в вестибюль и помог подняться по лестнице. «Хотите, я вас отнесу на руках?» – спросил он. «Благодарю вас, вы очень любезны, я как-нибудь постараюсь сам». – «Позвольте, я хотя бы поддержу вас под руку». «Не беспокойтесь», – говорю. «Здесь надо вести себя прилично. Это приличный дом». Он толкнул дверь, которая вела в приемный зал. «Привет, Рикардо, – поздоровалась с ним хозяйка. – Кто этот мальчик?» – «Это мой друг». – «Ну-ну, кажется, он немного выпил». – «Я не хотел этого, – объяснил я. – Мне бы надо было остаться дома и отдохнуть». «Вы здесь сможете отдохнуть, – сказала мне хозяйка. – Я вас познакомлю с девочками». Она вышла и привела четырех. «Привет, привет, Рикардо», – поздоровались они. «А этот?» – «Это я». – «Это мой друг». – «Привет», – сказал я. «У него смазливая мордочка», – сказали девицы. Рикардо, сжав мне локоть, представляет меня. «Этот мальчик любит все делать хорошо». – «Всех угощаю», – крикнул я. – «Вы уже достаточно выпили, молодой человек», – сказала мне старуха. «Только одну рюмочку», – умолял я. «Ну, хорошо», – вздохнула хозяйка. Рядом со мной уселась блондинка. «Привет, Красивые Глазки», – «Привет», – ответил я. «Ты не замерз на улице?» Мне жарко, у меня пылает голова. Девица откупоривает бутылку. «Глотни немного». Я вылил. Вино камнем легло в желудке. «Мне что-то плохо». – «Я ж тебе говорила! Ты отдохни и расскажи мне о своих печалях»· – «Да» – говорю, – мне и в самом деле надо отдохнуть». Рикардо обнял меня. «Такая судьба», – «Пошли, Красивые Глазки, я тебе приготовлю постельку», – «А где же бутылка?» – спрашиваю. – «Нам она больше не нужна», – ответила блондиночка.