V
Сеньор Гуарнер завтракал в своей парадной столовой, углубившись в газету, когда ему доложили, что его ожидает какой-то молодой человек.
Накануне секретарь оставил ему точный список посетителей: субсекретарь из министерства, президент майоркинского клуба, журналист Херардо Сегура.
Сеньор Гуарнер отложил в сторону речь министра, произнесенную перед членами сельскохозяйственной комиссии, и направился к себе в кабинет, где обычно принимал посетителей.
Молодой журналист сидел у письменного стола, держа на коленях портфель из черной кожи.
– Сеньор Сегура?
Юноша привстал; на вид ему было лет двадцать с небольшим: золотистые волосы, широко открытые, наивно взирающие на мир ясные глаза смущенно моргали. Сеньор Гуарнер протянул юноше руку, которую тот нерешительно пожал.
– Рад познакомиться.
«Трусишка», – подумал Гуарнер и, вспомнив, что его привычка в упор смотреть в глаза собеседнику могла еще больше смутить юношу, отвел взгляд в сторону. Депутат уселся в кресле н жестом пригласил посетителя последовать его примеру.
– У вас ко мне дело? Я вас слушаю.
Гуарнер сел не совсем удобно и поэтому чувствовал себя несколько натянуто. Он взглянул на руки посетителя: белые, тонкие н изящные, с длинными узкими пальцами, совсем не рабочие руки.
«Похоже, сын богатых родителей, – подумал Гуарнер, – может, даже из знатной семьи». Однако одет посетитель был весьма небрежно.
– Я корреспондент «Эль Алькасара», – начал юноша. Неимоверным усилием он заставил себя заговорить, но тут же снова замолчал.
Гуарнер улыбнулся. Робость юноши одновременно и удивляла и располагала в его пользу.
– Неплохое место для молодого человека вашего возраста. И давно вы его занимаете?
Юноша мешкал.
– Нет… несколько недель.
Он выглядел таким беззащитным, что хотелось помочь ему. Дрожащий голос его, однако, был приятен.
– Первое время, безусловно, весьма трудно. Пока не привыкнешь к своей профессии, всегда чувствуешь себя несколько неловко. Хотя и призвание есть. Потом все пойдет как по маслу. Я сам, помнится, когда начинал свою парламентскую деятельность, я имею в виду эпоху Каналехаса и Мауры, пережил такой период неустойчивости. А впоследствии даже не вспоминаешь об этих неприятных минутах.
Внезапно зазвонил телефон, и депутат с удивлением заметил, как юношу всего передернуло. Это становилось любопытно. Можно было подумать, что он чего-то боится. Депутат поговорил с полминуты и положил трубку.
– Я только что беседовал с одним вашим земляком, севильцем, лучшим моим другом. Это Рамирес, секретарь из Академии. Хотя не уверен, знаете ли вы его… Он уже лет пятнадцать, как не живет в Севилье.
Акцент юноши не был андалузским, и он поспешил сказать:
– Я не из Севильи. Наша семья из Барселоны.
Гуарнер улыбнулся так, словно это известие страшно его обрадовало.
– Вы каталонец? Там родились мои дед и бабка. Я сам почтя наполовину каталонец. Посудите сами, моя вторая фамилия Фонт, чисто каталонская.
Он придвинул свое кресло к креслу юноши, стараясь придать своим словам больше сердечности. Колени их почти касались.
– Мне довелось посетить ваш родной город недели три назад по случаю конгресса Кооперации. У меня там очень добрые друзья, и они меня так просили… Город необыкновенно красив. Просто удивительно, как он год от года растет и хорошеет.
– Да, я кое-что читал в газетах об этом конгрессе.
– Вполне возможно. Пресса придавала большое значение некоторым выступлениям. Может быть, вы помните мою речь.
Юноша отрицательно покачал головой. Гуарнеру показалось, что молодой человек нервничает, и он предложил ему сигару.
– Нет, спасибо.
Депутат закурил и продолжал:
– В этой речи я привел несколько цитат из Марагалля, привел по-каталонски, полагая, что это доставит удовольствие слушателям. Но, кажется, у меня не очень хорошее произношение, сидевшие в задних рядах ничего не поняли. – Он изобразил на лице легкую улыбку. – Необычайно жалко, когда недостает времени выучить то, что так хотелось бы знать.
Юноша ничего не ответил. Он сидел, вытянувшись в кресле, не снимая с колен портфеля. Время от времени он подносил правую руку к карману пиджака, но тут же судорожно отдергивал ее. Отчаявшись услышать что-нибудь в ответ, Гуарнер возвратился к первоначальной теме.
– Итак, полагаю, вы пришли по поводу проекта школьного образования. Вчера, уже поздно вечером, ко мне наведывались журналисты Сеги и Хавиер Баланьос. Вы с ними знакомы?