Глория едва понимала, о чем они говорят.
– Это так опасно?
Энрике тоже брал зубочистки и нервно ломал их.
– Пойми, я не утверждаю, что деле очень опасное. Но ты сама знаешь, чем это пахнет. Может, его тут же выпустят, может, начнут следствие. А это довольно неприятная штука.
Девушка подавленно слушала его.
– Хоть бы знать, от кого зависит судьба этого дела… Может, отец через своих друзей мог бы чем-нибудь помочь.
– Твой отец? А как ты его уговоришь?
Глория закусила губу.
– Очень просто. Все ему расскажу.
– Все расскажешь? Да ты спятила!
– Или пригрожу скандалом. Ты его не знаешь. Он скорее повесится, чем допустит, чтобы это выплыло наружу.
– А если он не согласится?
Девушка судорожно глотнула.
– Я исполню свою угрозу. Объявлю всем, что я люблю Хайме и что уже полмесяца как отдалась ему.
Рука ее была полна обломков зубочисток, и она швырнула их на пол.
– Послушай, Глория. Что бы ни произошло, ты ко всему должна относиться спокойно. Ты сама понимаешь: то, что ты говоришь, сделать невозможно. Если бы Хайме узнал, он первый запретил бы тебе это. Ты только расстроила бы его, но ничем бы не помогла.
Глория внимательно разглядывала свои руки: белые, нежные, они извивались, как маленькие существа, живущие независимой от нее жизнью.
– Я люблю его, – пробормотала она.
Суарес отвел взгляд.
– Я знаю, Глория. Я тоже его друг и понимаю, как это больно. Бедняга Хайме не ладил со своей семьей и раньше, а теперь еще свалилась эта гадость. Если дойдет до родных, они заставят его возвратиться на Канарские острова.
– Ты думаешь?
Глория побледнела.
– Я их знаю: они перестанут высылать ему деньги, и он будет вынужден вернуться, чтобы не умереть с голоду.
У Глории словно все оборвалось внутри. Почему она сидит здесь, ничего не делая, ничего не предпринимая, когда какие-то скрытые силы готовятся отнять у нее Хайме. Пальцы ее судорожно перебирали зубочистки.
– Мы что-то должны сделать, – пробормотала она.
Энрике молча ел мидии.
– Херардо говорил, что можно внести залог, – начал он. И, увидев, что Глория с надеждой подняла голову, добавил: – Так обычно делается! Платишь сколько надо, и дело с концом. – Он печально улыбнулся. – Но для нас это невозможно. Мы все равно не достанем столько денег.
– А сколько нужно?
Суарес только махнул рукой.
– Точно не знаю. Тысяча или тысяча пятьсот.
– А у тебя есть сколько-нибудь?
Юноша отрицательно покачал головой.
– Нет. Я тоже поругался со своими; они мне не посылают пи гроша.
– А у твоих приятелей по общежитию?
– Я спрашивал утром. Ни у кого ни монеты.
Нет. Не было никакой возможности спасти Хайме. Два месяца его продержат в тюрьме, а по выходе он отправится к своей семье, к черту на рога. Девушка почувствовала, как горячий комок гнева подступил к ее горлу. Она судорожно схватила Суареса за руку.
– Я… – выдохнула она, – я достану все, что нужно!
Суарес удивленно поднял брови.
– Ты?
Обгоняя мысли, слова слетали у нее с губ. Суарес был удивлен уверенностью, с какой она говорила.
– Да. Так или иначе достану.
Энрике выразил сомнение.
– Думаешь выпросить у своего отца?
Она отрицательно мотнула головой.
– Нет. Он все равно не даст. Но это неважно. Сегодня же вечером я добуду деньги. Как скоро это нужно?
– Не знаю… Возможно, чем быстрее… Между прочим, я могу спросить у Херардо. Наверно, он уже узнал все, что касается залога, и сегодня же…
Глория вонзила свои острые ноготки в ладонь: все зубочистки были сломаны.
– Хорошо. Если ты его увидишь, скажи, что завтра утром у нас будут деньги.
Она поднялась, словно подстегнутая. Глаза ее сверкали. Суарес тоже встал.
– А как ты достанешь эти деньги? – спросил он.
Глория еще сама не знала.
– Не представляю. Но ты не беспокойся. Через несколько часов они будут в наших руках.
Энрике с сомнением посматривал на лее.
– Я думаю, ты не сделаешь никакой глупости. Имей в виду, Хайме разозлится в первую очередь.
– Он никогда об этом не узнает. Я ни за что не скажу ему, что это я достала деньги.
Энрике колебался.
– Ладно… Ты сама знаешь, что делаешь.
Официант подошел со счетом. Энрике поспешно расплатился.
– Сдачу оставьте себе, – сказал он.
Официант поклонился. Глория и Энрике вышли на улицу.
Промозглый день глодал фасады домов. Ветер сметал с крыш обрывки туч. С минуту они молча постояли на углу.
– Когда ты увидишься с Херардо?
– Сегодня же днем.
– Хорошо. Я позвоню тебе в пять. Может, у меня к этому времени уже будет нужная сумма. Ты постарайся во что бы то ни стало связаться с ним. – Она нерешительно замолчала. – Но хорошенько запомни: мое имя не должно быть замешано в этом деле. Хайме не должен знать, что я доставала деньги. Я уверена, он никогда не простит мне этого.