— Которым убила!
— Из… извините. Я никого не убивала.
Ее увели, перетряхнув все до единой ее вещички. В настоящий момент Рошель в камере предварительного заключения. Непрекращающиеся допросы: комиссар, инспектора. Перепробовали все: от сюсюканья до угроз. Она — в полной прострации, глядит на них отсутствующим взглядом. По словам того же Виктора, атмосфера там накалена до предела. И что? Главного нет как нет. Нет ножа, нет отпечатков. Чем занималась все это время? Ее жизнь как на ладони. За ней ничего не числится. Нельзя назвать ее и «девочкой по вызову», так как она «не торговала своими прелестями» — выражаясь словами Виктора. Да, у нее были мужчины, по крайней мере, они знают двоих: стюарда и пилота, который все время был «в улете» — словечко изобрел, конечно же, Виктор. «Извините, шеф!» — говорил он, смеясь.
Нож молчит, как бы он хотел, чтобы нож заговорил. Мареско рассказывает ему об Иоланде Рошель. «Вы теперь знаете столько же, сколько и я». Мареско с ножом на «вы».
— Дальше что?
— Постойте, — просит Виктор. — Все записано в тетрадочке.
Он никогда не расстается со своей истрепанной тетрадкой, без конца в нее заглядывает, перелистывает наслюнявленным пальчиком.
— Вот! Меж ними было бурное объяснение, подробностей не имею. Но совершенно точно, что они со своим офицером поцапались и Джамиля была с ним. — Что-то я там написал, сам не разберу. — А, так-так. Джамиля была в постели, а Рошель — за дверью, пыталась ворваться. Еще на лестнице крикнула: «Вы у меня оба заплатите!» Села на ступеньки и уснула. Так и нашел ее рано утром консьерж, когда выводил Милорда на прогулку. Милорд — собачонка одной певички с четвертого этажа.
Мареско поглощает информацию Виктора с аппетитом гурмана. Ему не стыдно. Ему не терпится узнать как можно больше, перебивает, переспрашивает.
— Да, конечно. Как-то она упомянула, что ей нужен-де адвокат.
— И что?
Смотрит в тетрадь. Что там?
Комиссар отказал. Слишком рано. Ее арестовали, чтобы как следует допросить. Он уверен, что нож она где-то спрятала или бросила куда-либо: на пустыре, в парке, в саду, в помойку. Если бы знать — все перерыли бы.
— Конечно, почему нет? — ликует Мареско.
— А что сама Джамиля?
— Все проверили. И знаешь, что самое любопытное. Что это она «девочка по вызову». Интересно?
— Дальше.
— Приехала во Францию два года назад. Была в труппе «Дети Аллаха», акробатические танцы. Африканская музыка, танец живота и все прочее! Там даже была одна конголезка с удавом. Номер назывался: «Мечты Саламбо». Не проработав и трех месяцев, труппа разбежалась, наделав долгов там и сям. Тогда-то ее и заприметил пилот. Вспыхнула страсть: она живет у него, он купил ей машину и так далее.
— А что же Иоланда?
— Не давала им проходу.
— Она так сказала?
— Нет, у нее слова не вырвешь.
— И что она для этого делала?
— Все время торчала у них на дороге. Куда они, туда и она, звонила, выслеживала; а его так прямо в офисе «Эр-Франс» доставала. Представляете, когда у нормальной женщины крыша едет — она превращается в посмешище! Но эта — нечто, особый случай! Говорит тихо, вежлива, сдержанна и все такое! Даже в полиции к ней относятся с уважением, тем более что ее, верно, придется отпустить. Никто из судей не рискнет ее осудить за неимением доказательств. В полиции у всех уже мозги набекрень! Трое подозреваемых: у двоих мужчин — железное алиби, а против нее — никаких улик! Да еще эти вездесущие журналисты! Нувель-Галери предлагает награду в десять тысяч франков за любую интересную информацию по делу убийства.
— Спасибо, Виктор!
Мареско меряет шагами комнату. Слушая бывшего инспектора, ему в голову пришла блестящая идея. Она его возбуждает, как лису умерщвленная ею теплая добыча. Он ходит кругами, приближаясь к ней и без конца принюхиваясь. Идея такова: он знает некого Менестреля, он еще не на пенсии и работает в лаборатории. Они всегда были в хороших отношениях. Стоит только ему позвонить. Пьер спрашивает телефон у Виктора. Он хоть и удивлен, но слепо выполняет все указания адвоката.
Мареско звонит Менестрелю и излагает ему свое дело:
— Можно ли по фотографии с отпечатками пальцев, сравнив ее с отпечатками, имеющимися в картотеке, сказать — принадлежат ли они одному лицу?
Менестрель колеблется с ответом, потом немного погодя:
— Все зависит от качества снимка, но a priori почему бы нет?
— Мог бы я принести вам фотографию на экспертизу?
— Хорошо, дня через два, не раньше. Сейчас много работы.
— У меня, — говорит Мареско, — тоже бывают запарки.