Выбрать главу

Чем больше я находился в состоянии безмыслия, тем сильнее стал замечать новые ощущения. Чувства, которые давно пропали в детстве, видимо возвращались. Атмосфера теплого утра или дождливого вечера, наполненность ночного пения сверчков, ощущения счастья, присутствующего во всем. Проснувшись утром, я погружался в чарующую магию жизни. Шум на кухне, утренние крики соседей, пение птиц — все изменилось для меня. Каждый звук стал интересен. Раньше, громкость ума не позволяла слушать. Ни об этом ли говорил старик. И конечно же только неуправляемая мыслительная деятельность и виновата в утрате детской чувствительности и заинтересованности миром.

Но хорошие дни сменялись плохими, когда мысли отвоевывали свое. Тогда мое мышление исхитрялось и раз за разом возобновляло диалог под предлогом полезных замечаний:

— А вчера, у меня получалось убирать мысли лучше. — появлялось в уме.

— Ну вот, сегодня опять плохой день. — с самого утра приходила очередная мысль, подстегивающая неуверенность в себе.

Через три месяца я знал уже практически все уловки разума и все реже позволял ему затянуть меня в круговорот мышления. В то время, я во-второй раз ощутил проблеск усиления чувствительности. Сидя за столом, я уже по привычке, отключал бормотание ума, когда вдруг освещение будто изменилось. Мне казалось бы надели очки. Все предметы стали четкими и какими-то интересными, у обычной шариковой ручки оказывается были многочисленные зазубрины и красивый логотип, у стола — поверхность с неоднородной фактурой дерева и различные царапины. Я видел все это тысячи раз, но я этого не видел. Медленно поднявшись, чтобы не спугнуть состояние, я пошел по квартире. Прожив в ней всю жизнь, я видел ее в первый раз. Мне захотелось дотрагиваться до любых предметов в поле зрения. Испытывая все нарастающий восторг, я подошел к раковине на кухне. Открыл кран и подставил под поток холодной воды левую руку. Эмоции, что я испытал, невозможно передать словами. Но кроме ощущений, наблюдение за водой изменило и визуальное восприятие. Вид льющийся воды словно ускорился, как-будто вы смотрели фильм, снятый с 24 кадрами в секунду и случайно переключили на новости идущие со скоростью 30. Словно сознание постоянно работало, пропуская ненужные кадры, но когда мышление остановилось, у него появился ресурс на восприятие дополнительных картинок.

— Все проигрывается плавнее. — единственная мысль, которая всплыла, не надолго, погостила и бесследно исчезла.

Мои многочисленные страхи, излишняя скромность и молчаливость исчезали в хорошие дни. В те дни, когда мне удавалось убирать мысли. Но когда мышление опять становилось бесконтрольным, они появлялись вновь.

На шестой месяц плохих дней стало определенно меньше. В это время я уже учился в институте. Несколько раз я наведывался к старику, но он все не возвращался, а женщина, которую я иногда встречал в тренировочном зале, ничего не знала о нем. Но однажды, пытаясь выяснить что-то о китайце я спросил у нее:

— А вы не знаете, не в Китай ли уехал учитель?

— А с чего вы взяли, что именно туда? — сказала она с немного раздраженной интонацией.

— Я подумал, что может быть он уехал домой. — ответил я.

— Почему все думают, что он китаец. Он и в Китае то никогда не был. А родился, по-моему, в Казахстане. Он как-то рассказывал мне, когда мы пили с ним чай.

Услышав это я почему-то испытал небольшой шок. Все мои представления сломались, образ китайского мастера не выдержал новой информации. И правда, откуда я взял, что он китаец. Мне вспомнилось, что один знакомый парень, который рассказал про это место, говорил о китайце, преподающем лечебную физкультуру. И на основе его слов, я додумал все остальное.

Мои тренировки все продолжались. Медитировать сидя, несмотря на замечание старика, я тоже не бросил. И почему-то, все сильнее стал ощущать большую благодарность к нему, за написанные им, три слова. Несмотря на то, что я раньше самостоятельно догадался о необходимости убирать мысли, но из-за неуверенности в правильности своих выводов, не смог этого сделать.

В институте я держался изгоем и первые две недели очень мало общался. Студенты для меня были слишком другими: другие мысли, другие цели, другие интересы. Но по мере моих успехов в убирании мыслей, я все больше включался в процесс общения и через некоторое время перестал выделяться.

Через месяц с начала занятий у меня стали появляться первые друзья. Разговоры у одногруппников были в основном о девушках, пьянках и драках. Книг из них никто не читал, и говорить о своих увлечениях, мне показалось несвоевременным.