– Черт! Вы меня напугали! – Маша держалась за край ванны, старясь не свалиться назад.
– Знаешь, сколько народу уже отлить успело, пока мы тут прячемся?
Маша поспешила удалиться. Взяла опять за локоть Ванечку, который стоял как чучело, прислонившись головой к стене коридора, и повела его дальше. В одной из комнат обнаружился детский диван. На него-то она и посадила друга, а потом уложила на бок. Сама села рядом чуточку передохнуть. Хотелось в туалет, но не пойдешь же в тот большой – при ребятах. Маша вошла в зал, в котором уже не было света и вместо легкой электронщины врубили хардкор. Пара ребят слемились в центре комнаты, а Витамина не было за пультом. Маша сунулась на кухню. Ванечка спит, Юля с Лопезом, ей некуда приткнуться, она стеснялась примыкать к чужим компаниям и вписываться в разговор. Не знала, что говорить. А еще чувствовала, что, если уйдет сейчас, этого никто не заметит. Чтобы развеять тоску, подошла к бару и налила себе сама в чью-то использованную стопку украинской горилки из квадратной бутылки. Потом сходила покурить на лестницу, помолчала, затем горилка достигла своей цели и Маша перестала поглядывать на часы. На кухне что-то жарили или варили на плите.
– Там еду раздают? – отрешенно спросила Маша кого-то рядом.
– Ага, еду, – ответили ей с издевкой.
– Курила крэк? – голос ржаного раздался прямо возле ее уха.
Парень с гипсом молча улыбался. Тонкие обветренные губы изогнулись в ласковой улыбке, будто он спрашивал, встречала ли она в лесу цветок папоротника. Маша перевела взгляд к плите. Около кастрюльки возились двое парней с тоннелями в ушах. Один держал в руках запотевшую стеклянную колбу. На столешнице валялись обрывки фольги. Маше показалось, что в воздухе уже разносится запах крэка, смесь ацетона и какой-то жженой синтетики. Она поспешила ретироваться. В зале наткнулась на Витамина. Он показал ей, где туалет, а сам поволок чемоданчик с пультом к входной двери: пора было уезжать домой. Маше тоже хотелось домой: алкоголь испарялся в ней уже не весело, а вязко и тягостно. Мысли стали топорными, походя на примитивные команды допотопных компьютеров из энциклопедии профессора Фортрана, которую она штудировала в детстве. Одна из команд гласила: «Упросить Юлю уехать к ней на такси». Если скинуться, денег хватит: Юля жила на Фонтанке, рядом с цирком. Но когда Маша пьяным движением распахнула дверь в ванную и позвала Юлю, из медной посудины послышалось сдавленное и шипящее:
– Выйди, пожалуйста.
В зале массово плясали, бесновались под мéтал; дзынькнул разбиваемый бокал, кто-то блеванул на пол у окна. Маша снова чокалась с кем-то и снова закурила. Смотрела, как люди с крэком орут, словно макаки, кровавый румянец расползается по их щекам. А потом люд вокруг закопошился, завозился, зашнырял туда-сюда, зашептался, и Маша вместе с еще парой ребят пошла по коридору, а там у двери стояли эти с тоннелями. Один из них, по пояс раздетый, медленно чесал синеватую кожу на впалом животе, покрытом редкой шерстью.
– Чего там такое? – спросил один из тех, кто подошел вместе с Машей.
– А ты еще одну привел? – тоннель уронил голову на стену и по-лошадиному оскалился, косясь на Машу.
– О чем это? – слабо подала голос она.
– Ты куда собралась-то, мать?
Тоннель взял ее руку за запястье и остановил.
– Не думаю, что ты по адресу. Хотя… – И он провел потными пальцами по ее коже. Но рывком отдернул руку. – Ай! – Он встряхнул ладонь.
– Да что там? – Маша подергала ручку, но дверь оказалась заперта.
Второй тоннель вдруг почему-то обнял Машу за плечи, да стиснул так сильно, что ей стало больно.