– В танцах взоры уже утомили вас? – сочувственно спросил паралитик.
– Не говорите со мной о прошлом! Никогда! Понятно?! И не заговаривайте мне зубы! Уступите мне центр поля! – закричал танцор в бешенстве.
– Вот что парень, убирайся! – предупредил бывший бегун. – У меня и моего друга, у каждого из нас, есть глупый надувной зеленый крокодил, и когда я рядом с моим другом сажусь на лед, я сажусь на этого мягкого и в меру теплого крокодила, а не на лед. И несмотря на то, что под нами жестокий лед, с которым просто нужно смириться, наш пустой в общем-то крокодил с хрупкой оболочкой спасает нас от холода. А ты совершенно один. У тебя нет надувного крокодила. И если ты сядешь на лед, тебе будет холодно и твердо. Ты мне этим не нравишься. Поэтому, уходи.
Бывший бегун договорил, повернулся к шахматной доске и больше не обращал внимания на танцора. Тот постоял минуту или две, сжимая кулаки так, что побелели костяшки. Наконец развернулся и уехал. На каток он больше не приходил.
– Ты знаешь, мне здесь очень нравится. Хорошо, что ты привел меня сюда. Ледовый дворец – это особенное место, – задумчиво произнес паралитик, покручивая в пальцах ладью, прежде чем сделать свой ход. – Здесь катаются как на подбор красивые, стильные, жизнерадостные люди.
– Но есть одно исключение…
– Тот парень с кислым лицом, он, опустив плечи, ездит с девушкой по кругу, − паралитик продолжил мысль своего друга.
– Ты тоже его заметил? Я могу тебе рассказать о нем. Однажды он пришел и стал ездить по малому радиусу, меняя наклон, забирая то одной ногой, то другой; иногда на скорости он сводил пятки, ставил лезвия в прямую линию, его разворачивало на сто восемьдесят градусов, и он ехал спиной, потом в прыжке опять разворачивался… Он делал маневры смело и резко, но достаточно часто падал. Было видно, что он катается недавно. Очень просто отличить человека с большим опытом от новенького, который очень интенсивно и настойчиво учится. Опытный делает и сложные, и легкие вещи без ошибок. Амбициозный новичок может сделать даже очень сложные вещи, но при этом зачастую совершает ошибки в элементарных… тебе шах, кстати.
Стройная девушка в джинсах полуклёш и белой футболке споткнулась и разбила бы лицо, но ей на помощь пришел парень, проносившийся вихрем сквозь неторопливую массу катающихся. Он резко затормозил, ударив лезвиями об лед, обнял ее и приподнял надо льдом. Так они кружились, постепенно замедляясь, а мимо них проползали умеющие ехать только прямо посетители. Ни один из них не оглянулся на красивую пару из-за страха потерять контроль над ситуацией, упасть и ушибиться об лед.
– Что ж, раз шах, то я закрываюсь пешкой, – ответил паралитик.
Молодой человек неподвижно среди потока людей и держал на руках девушку в белой футболке.
– Как тебя зовут?
– Ты уверен? Ведь ты через ход потеряешь качество… впрочем, кажется, тебе этого никак не избежать.
– Хочу обратить твое внимание, что, закрывшись пешкой, я открыл слона, который почти через все поле теперь угрожает твоему королю. Встречный шах.
К парочке, с трудом удерживаясь на коньках, подъехал массивный мужчина боксерского телосложения с огнистыми бакенбардами на толстых щеках и обратился к парню, державшему на руках девушку.
– Молодой человек, я, конечно, чрезвычайно благодарен вам за то, что вы спасли мою невесту от падения. Но если вы не прекратите ее обнимать, я вынужден буду вам врезать, когда катание закончится.
– И еще обрати внимание, – продолжал паралитик, остановив руку бывшего бегуна. – Если ты закроешься от шаха конем, как ты хочешь это сделать, ты получишь мат в два хода… Так правильно говорил о разнице между опытным и новичком. Новичок способен даже на сложную комбинацию.
– Расскажи мне, что было дальше с тем грустным юношей.
– Да… да, хорошо, − очнулся от задумчивости бывший бегун. − Тот юноша делал ошибки, разбивал в кровь локти, но выглядел чрезвычайно счастливым. Ты знаешь, человек чувствует себя на вершине, когда осваивает новое умение, уже кое-чему научившись. А что самое приятное в этом − знаешь?
– Что?
– Учиться произвольности движений. Пока уровень произвольности твоих движений возрастает, все в твоей жизни замечательно. Вчера ты мог развернуться только через левое плечо, пустив левую ногу вперед, а тормозить внешней стороной лезвия мог лишь на небольшой скорости, сегодня же ты можешь развернуться и с правой, и с левой ноги, а тормозить внешней стороной у тебя получается не только на скорости, но и когда ты едешь спиной вперед. Или так, − мечтательно продолжал бегун. − Два катания назад ты ехал спиной по прямой, ноги параллельно, и только на поворотах ты начинал забирать одной ногой и проезжать поворот с наклоном, а теперь ты понял, что можешь делать любую ногу ведущей и все равно ехать спиной прямолинейно, не заворачивая. Со стороны это выглядит потрясающе: кажется, что твои ноги бесконечно пересекаются и заезжают одна за другую. А еще через одно катание ты начинаешь понимать, что, когда едешь спиной, для поворота влево не обязательно делать левую ногу ведущей… Ты открываешь для себя новые горизонты маневренности. Понимаешь?
– Да, я понимаю, – сухо ответил паралитик. – Я уже успел внимательно понаблюдать за теми, кто может кататься. И что же было дальше с грустным юношей?
– Этот молодой человек регулярно приходил, неделя за неделей, упорно тренировался. Вскоре он перестал падать. Даже если делал ошибку, он мог обратить падение в поворот или разворот. Он стал общаться с другими катающимися. Иногда начиналась игра в колдунчики. Гонялись друг за другом, рассекая толпу и пугая неумелых девушек, одинаковые по скорости, так что в поединке все решала маневренность. Игра догоняющего и жертвы превращалась, если они равны умением, в череду ударов лезвиями об лед; мгновенное торможение, быстрый старт, обманное движение корпусом влево и быстрая смена направления, уход вправо, торможение, разворот, разгон спиной, остановка. Молодой человек продолжал приходить, играть в колдунчики и просто кататься в одиночестве. У него получалось все лучше. Девушки стали все чаще восхищенно улыбаться в его сторону. Иногда он с ними заговаривал ненадолго – приглашал поиграть в колдунчики с ним и его компанией. Но однажды он пришел на лед с девушкой. Со своей девушкой. Она совсем не умела кататься. Он принялся учить ее. Вначале ему было интересно, однако вскоре он заметил, что девушка не готова к бесконечным падениям ради того, чтобы научиться новому. Страх ошибок был сильнее, чем желание развития. Он хотел, чтобы она поднялась на его уровень, стала равной в умении кататься. Она же хотела просто быть рядом с ним, хотела, чтобы его внимание к ней не исчезало. Зачем ей было учиться тормозить, если при необходимости он тормозил за двоих и при этом крепко обнимал ее? Крепкие объятия этого юноши были очень приятны. Когда он порой просил ее подождать, чтобы немного размяться, и срывался в свой красивый танец на льду, она первую минуту смотрела на него с восхищением, а потом – только с грустью. Он − отзывчивый юноша, с доброй душой. Поэтому он возвращался к ней, заметив грусть, и покидал ее все реже. И вот, теперь она вполне довольна. Они размеренно катаются по кругу вместе со всеми нормальным людьми, он рядом с ней. Только ему все хуже и хуже, он уже не может скрывать свое ужасное настроение: едет с вот таким кислым выражением лица и сутулится. Как думаешь, чем это кончится?
– Думаю, она перестанет получать удовольствие от его близости. Потому что не так приятно быть рядом с кислым занудой. Они поссорятся, она прямо здесь, на катке познакомится с притягательным юношей, который станет страстно целовать ее и крепко обнимать. Но будет уезжать от нее поиграть в колдунчики с друзьями, не задумываясь. И не будет возвращаться к ней, когда заметит, что она смотрит с грустью. Однажды он в очередной раз скажет ей: «давай играть с нами», но в ответ на слова: «мне страшно, я не умею так кататься», он скажет вместо своего «как хочешь», кое-что другое: «у тебя полно времени, чтобы научиться; либо давай играть, либо зачем вообще ты на каток ходишь?» Девочка расстроится и, возможно, будет плакать всю ночь. А еще она испугается. Испугается потерять такого независимого молодого человека. И будет ходить на каток не только с ним, но еще одна; будет учиться, падать, набивать синяки, вставать и учиться дальше.