Алхимики…
Тьму грязных закоулков средневековых трущоб, подземелий готических замков, тайных лабораторий, укрывшихся от чужих глаз в трущобах Каира или старого Лондона, веками вспарывали палевые отсветы алхимических горнов. Бессонные ночи, свинцовая пыль, воспаленные глаза, ртутные пары, извивы серого пламени… Возможно, алхимикам иногда везло. Тогда перед их изумленными взорами светилась вдруг щепоть странного вещества. Оно почти не имело веса, обжигало, оставаясь холодным и почти прозрачным.
Алхимики… Их отлучали от церкви, подвешивали на крюках, сжигали прилюдно на городских площадях… Но если доктор Хэссоп прав, они и сейчас продолжают свои таинственные исследования.
Я верил доктору Хэссопу. Если эксперимент описан, его всегда можно повторить. Правда, надо иметь ясное его описание.
Доктор Хэссоп (в тот вечер шеф и я сидели в его домашнем кабинете) усмехнулся. Помедлив, он повел головой в сторону украшавшей одну из стен гравюры. Создание монаха-бенедиктинца Василия Валентина (по моим сведениям, такого монаха в ордене бенедиктинцев никогда не было) — одна из двенадцати гравюр-, ключей, иллюстрировавших трактат, посвященный Великому деянию.
— Что ты видишь на гравюре, Эл?
Я присмотрелся.
Король в мантии и шляпе, с жезлом в руке: королева, любующаяся цветком; за спиной короля каменный замок, роща непонятных лиственных деревьев; в левом углу гравюры лисица прыгает через огонь, в правом — старик занимается своим, не понятным мне делом…
— Написано натурально.
— «Натурально!..», — доктор Хэссоп укоризненно поморщился. Он, конечно, уловил мою иронию, но не желал ее принимать. — Это ключи, Эл. Это и есть ключи к тайне Великого деяния. Солнце — золото, Луна — серебро, Венера — медь…
Он мог и не объяснять, символика старых гравюр была мне знакома. Я сам мог ее продолжить: волк с открытой пастью — сурьма, старик, он же Юпитер, — олово… Лисица ест петуха, огонь гонит лисицу… Разумеется, не каждый поймет, что речь идет всего лишь о процессах растворения и кристаллизации…
— Что толку в ключах, — хмыкнул я, — если сама тайна утеряна?
— Ее можно найти.
Я усмехнулся:
— Ну да… Шептать магические слова… Перемешивать в тигле пепел сожженного еретика с золой, взятой с места сожжения…
— Эл, — укоризненно покачал головой доктор Хэссоп. — Все вещи состоят из атомов, каждый атом занимает свое, вполне определенное, место. Поменяй атомы местами — изменится вся вещь. Нам не обязательно читать заклинания над тиглем, это дело алхимиков. Наша задача — найти их.
— Но где они?
— Чтобы отвечать на такие вопросы, мы и создали Консультацию.
Он повернул голову, и шеф, обрюзгший, усталый, но весь — внимание, утвердительно кивнул. Он поддерживал доктора Хэссопа, будучи уверенным, что тот на верном пути.
Впрочем, я тоже отдавал должное доктору Хэссопу, умевшему говорить убедительно.
Ртуть, влажная и холодная, находится во чреве земли: горячая и сухая, она — материя металлов. Природа ртути холодна и влажна. Все металлы сотворены из нее. Она смешивается с железом, и ни один металл не может быть озолочен без помощи ртути. Она же плотна и суха. Небольшая трансформация — и ртуть превращается в золото, более чистое, чем природное. Совсем небольшая трансформация, нужно лишь выбить из ее ядра один протон. Этого достаточно, чтобы ртуть превратилась в золото, а частично — в платину, таллий, в другие стабильные изотопы ртути.
— Осталось лишь доказать, — усмехнулся я, — что древним алхимикам была известна тайна ядерной реакции. Не многовато ли?
— Почему многовато? — доктор Хэссоп нимало не был смущен моими словами. — Такую реакцию вполне можно осуществить, если иметь под рукой некое вещество, способное активно испускать антипротоны. Ты, Эл, возьмешься утверждать, что философский камень, великий магистерий, не был таким вот веществом? Сам подумай, что бы произошло, опусти мы гран подобного вещества в лужу ртути? Антипротоны незамедлительно вошли бы в реакцию с протонами ядер ртути. Иными словами, прямо на глазах эта лужа превратилась бы в лепешку золота. Такое вещество, Эл, довольно легко представить. В нем нет ничего, что показалось бы нам диким. Оно должно всего лишь иметь кристаллическую структуру и не проводить электричества. Тогда его кристаллическая решетка будет усеяна некими «дырами» — своеобразными капканами для электронов. Попадая в подобную «дыру» — я, естественно, несколько упрощаю картину, — электрон может оставаться в ней какое-то время, но вот антипротон, Эл, останется там практически навсегда, пока по какой-то причине не распадется сама кристаллическая решетка… А это, в принципе, и есть философский камень, Эл! — доктор Хэссоп откровенно торжествовал. — Понятно, ты спросишь: откуда на Земле такое? Где искать следы?.. Да все здесь же на Земле, она не столь уж обширна… Скажем, Тибет, камень Чинтамани, таинственный, непонятный. Когда крылатый сказочный конь Лунг-та, способный пересекать Вселенную, принес на себе из созвездия Орион шкатулку с четырьмя священными предметами, среди них находился и камень Чинтамани. Говорят, его внутренний жар может оказывать на человека сильнейшее психологическое воздействие. Может быть, речь идет о радиации? А изменением своих качеств он раскрывает перед посвященными тайны будущего… Большая часть камня со дня его появления на Земле хранится в башне Шамбалы, обители мудрецов Махатм, но отдельные кусочки, возможно, появляются время от времени в самых разных частях света… Тот странный камень… — напомнил он нам, — не от камня ли Чинтамани я разжег свою сигару?.. Если так, значит, и сейчас есть люди, владеющие неизвестными нам знаниями.