— Ну, ты чего, котенок, что случилось? — обнял Ари, поглаживая по смоляным волосам. Арн попятился подальше от них.
— Все в порядке, пап, просто… поспорили, — всхлипнула Ари, силясь улыбнуться, косясь на растерянного парня.
— Так поспорили, что он тебя придушил? — Старший Родэн скользнул по шее дочки и перевел тяжелый взгляд на младшего Конуга.
— Объясняйся, Арн, — громыхнул Ирвин, надвигаясь на сына. Сейчас отлупит, с тоской подумал тот и продолжил молчать. Слов оправданий у него не было.
— Я его на Землю затащила, вот он и. — Ари развела руками, Арн конечно сволочь, но уж больно грозно выглядел его папаша, ей даже страшно за него стало.
— Ариадна, так нельзя делать, зачем? Тем более церемония сейчас! — старший Родэн перестал обнимать дочь, укоризненно смотря на нее. Он уже все понял. Мальчишка видимо сказал что-то про то, что она с Земли. Но это не повод его туда насильно отправлять.
В это время Ирвин навис над сыном.
— В свою комнату иди. И чтобы до завтра не выходил. Понял? — прохрипел.
— Папа… церемония, — Арн побелел, губы не слушались, во рту пересохло. Внутри нарастал жгучий ком от жуткого предчувствия.
— Какая тебе церемония, щенок? Ты что, мужчина? Кидаешься на девчонку! Побудешь недорослем еще год, может, тогда научишься отца слушаться, — Ирвин сплюнул и отвернулся от сына, судорожно пытающегося совладать с собой.
Арн до крови прикусил губу, часто моргая, рвано дыша. Покосился на Ариадну. Та смотрела на него с сочувствием, только этого не хватало. Он резко отвернулся.
— Как скажете, отец, — поклонился и пошел в свои покои, чувствуя провожающие его взгляды, обжигающие спину. Целый год. Чертов год, когда его сверстники уже будут обнажать мечи, лапать девок, сидеть на собраниях, отращивать первые бороды, ему придется возиться и играть с детьми. Его же засмеют. Арни малыш. А ведь он их будущих князь. Целый чертов год это терпеть. И все из-за девчонки. «Ненавижу мелкую сучку», — подумал он, сжимая кулаки в бессильной ярости.
Старший Родэн проводил парня пристальным взглядом.
— Ирвин, ты не перестарался? — повернулся к Конугу, — Мальчика это конечно не красит, но лишать церемонии… Надолго запомнит.
— Вот и пускай, — проворчал князь, — Я ему строгие указания давал по поводу дочери твоей, а он такой. Все по-своему делает, только отвернись. Рано ему еще решения принимать да самостоятельным становиться, больно горяч. Я и так боялся дня этого, уже бы вечером начался праздник непослушания. Я Арна хорошо знаю. Пусть еще так походит, ему полезно будет.
— Ясно, — ответил Родэн и повернулся к дочери, — Дорогая, ты к нему не подходи лишний раз, он тебе не враг конечно, но. не стоит. Сейчас решит, что ты во всем виновата, ни к чему.
— Я в сторону этого неотесанного медведя даже не взгляну, пап, нужно больно, — хмыкнула девочка, вспоминая все, что Арн ей наговорил сегодня. Ари прислушалась к себе и улыбнулась, понимая, что это правда. Не было больше трепета при мысли о голубоглазом северянине, только обида осталась тлеть где-то глубоко внутри.
2. Первый день
Первый учебный день в академии Элии для магов и высокородных начался как обычно с суматохи, связанной с заселением адептов, распределением по новым факультетам и общими собраниями курсов.
Ари, гордо задрав подбородок, сидела в самом первом ряду аудитории, внимательно слушая протомага Ньювела, декана их факультета магии управления пространством, и боялась лишний раз повернуть голову на своих однокурсников. Она добилась своего. После долгих уговоров, протекции самого императора, ее двоюродного дедушки, и пяти дополнительных экзаменов по основным дисциплинам, архимаг Обернаут махнул рукой, и ее все-таки зачислили на высшую ступень академии, куда до этого принимали только мужчин.
Женщинам в Элии после семнадцати учиться было уже не положено, замуж нужно выходить и детей рожать, слишком умная жена никому не интересна да и без надобности. Так что все ее подруги и сокурсницы, окончив вторую общую ступень, уже вовсю устраивали свою личную жизнь, забыв про учебники.
Ари поежилась, она так радовалась, когда ее взяли, но совсем не подумала о том, что останется единственной девушкой на всем потоке. Однокурсники-парни настороженно косились на нее. Даже те, с кем она дружила до этого и отлично общалась, сейчас приветствовали с холодком, смотря с легким неверием, как-будто наткнулись на белого медведя в жаркой пустыне. Она еще сильнее выпримялась, ощущая сверлящие спину взгляды. Привыкнут.