Наташа ничем не напоминала Егору мать – совершенно другой тип. Другой – но какой? Что-то было в ней… загадочное. Наташа казалась то совсем девочкой, то опытной женщиной. Особенно поражали глаза: огромные, зеленовато-серые, с длинными ресницами – очень печальные, слегка растерянные. И такая ослепляющая улыбка! Егору вдруг во всех красках представилась картинка из глубоководной жизни: рыба-удильщик со светящейся приманкой на конце длинного усика и доверчивая рыбешка, послушно заглотившая приманку и плывущая прямиком в разверстую пасть. Он помотал головой, прогоняя непрошеное видение.
– Вы забыли, как вас зовут? – спросила Наташа.
– Да нет, конечно! Я Егор.
Он смотрел на нее, надеясь на новую улыбку, – Наташа действительно улыбнулась, но никакого солнца не вспыхнуло, просто чуть дернулся уголок рта. Кашлянув – что-то голос сел, – Егор спросил:
– Заказать вам что-нибудь?
– Я бы выпила кофе.
– Капучино, американо?
– Черный, пожалуйста.
– Может быть, пирожное?
– Не хочется, спасибо.
– Вы часто здесь бываете? – спросил Егор, глядя на то, как она рассеянно отпивает глоток кофе и ставит чашечку на блюдце.
– Случайно зашла. Дождь переждать. А вы?
– Бываю иногда. А чем вы занимаетесь, Наташа?
– Я занимаюсь тем, что живу. Это требует приложения массы усилий.
– Но вы работаете?
– Да. Но это скучно. Контракты, счета, договоры. Бумажки, одним словом. А вы?
– Примерно тем же самым.
– Понятно.
Егор торопливо добавил:
– Но у меня есть хобби. Я увлекаюсь скалолазанием.
– Значит, вы альпинист?
– Скалолаз. Это разные вещи. Похожие, конечно. Но у нас снаряжение проще и легче, что немаловажно.
– И где же вы… лазаете?
– Ну, я пока по подготовленным трассам. Но на естественном рельефе! В смысле, на природном. Мечтаю освоить on-sight. Это значит, что я должен пройти трассу с первой попытки, сразу, почти ничего о ней не зная: посмотрел снизу, и все.
– И вам не страшно? Это же опасно.
– Страшно, – честно признался Егор, удивившись сам себе: перед девушками он обычно изображал эдакого супермена, которому сам черт не брат. – Не все время, конечно, но иногда бывает. Поэтому пока и не могу работать solo, а уж free solo и подавно…
– Solo – значит в одиночку?
– Ну да, а free solo – без страховки.
– Нет, я бы не смогла, – подумав, сказала Наташа.
– А вы попробуйте. Недавно в городе открылся скалодром. Такая стена с выступами, можно полазить со страховкой. На Завьялова, за водокачкой – знаете?
– Примерно. Но я высоты боюсь.
Они помолчали, глядя друг на друга, потом Наташа неожиданно спросила:
– А мы с вами раньше не встречались?
– Нет, я вижу вас впервые. А что?
– Ваш голос кажется мне удивительно знакомым. Тембр, интонации…
– Даже не знаю… Может, пересекались где-нибудь – город-то маленький. Но я бы вас запомнил. Такие глаза забыть невозможно. А ваша улыбка… Она потрясающая! Волшебная. Просто сбивает с ног.
– Вы первый, кто мне это говорит.
– Не может быть. Вы знаете, у нас есть один родственник – папин двоюродный брат, очень хороший дядька. А у него жена… Такая неприятная дама. И некрасивая. Я все не понимал, почему он ее выбрал. Спросил у отца, тот ответил: «Она улыбнулась, и он пропал. А потом ему уже некуда было деваться». И я стал ждать, чтобы она улыбнулась – все понять хотел. Но так и не дождался. А теперь вот понял!
Наташа чуть усмехнулась, и Егор, продолжая удивляться собственной неожиданной откровенности, покраснел и торопливо добавил:
– Но я совсем не хотел сказать, что вы неприятная. Наоборот! Вы очень милая и красивая. Просто улыбка затмевает все.
– Я же не нарочно. Я вообще редко улыбаюсь.
Уголок ее рта снова дернулся, и Егор вдруг понял, что это вовсе не усмешка, а что-то вроде легкого тика – непроизвольная гримаска, возникающая от неловкости или смущения. Он приободрился: «О, да она тоже нервничает». Наташа взглянула в окно и сказала:
– Дождь перестал. Может, пойдем? А то здесь так шумно.
– Куда… пойдем?
– К тебе, например. Если хочешь.
– Хочу, конечно. Я поймаю такси.
За всю дорогу Егор даже пальцем к ней не притронулся, хотя обычно… Но сегодня все было не как обычно, – он робел, словно на первом свидании. Когда поднялись в квартиру, Егор вдруг вспомнил, что не обговорил условия: как правило, он делал это еще до такси. Он забормотал, краснея:
– Ты ведь понимаешь, что мы… Ну… В общем, я не поддерживаю длительных отношений, так что… Это все разовое. Пара ночей, максимум неделя…