— Прости… Я…
— Уйди… Ради бога… Уйди…
— Хорошо…
Поднявшись, посмотрел на нее, содрогаясь от отвращения к себе. Лучше пока уйти, дать ей время, а отъезд отложим на вечер. Тихо вышел, прикрыв за собой дверь. Со всего размаху врезал в стену, ощутив пронзительную боль в кисти, но она не сравнится с той, что мучила изнутри.
Бесцельно шатался по дому, несколько раз подходя к комнате и прислушивался, но было тихо, лишь приглушённо слышался плачь Риты. Идиот! Чудовище! Мерзавец! И это были единственные приличные слова, которыми покрывал себя. Не выдержав, ворвался к ней в комнату.
— Рит, послушай…
— Не хочу! Видеть тебя не могу!
— Прости меня… Прости, не сдержался, завелся…
— И ты считаешь, что меня это волнует? Пошел вон!
— Черт возьми, что мне сделать, чтобы ты простила?
— Я хочу домой…
Замер, склонил голову, и прикрыв глаза, тихо проговорил решающие слова:
— Ты свободна… Считай, что договор отработан…
Рита тихо всхлипнула, поежившись, и мое сердце дрогнуло, сжавшись от боли. Понял, что это был конец, конец моего недолгого счастья, которое я сам же и уничтожил.
Глава 33. Свобода для бабочки
С того жуткого дня, когда Александр Тимофеевич сорвался (а я не могла его больше называть нежно Алекс), и изнасиловал меня, во мне словно что-то оборвалось, замерло, разбилось. В тот вечер я отказалась от его услуг и помощи, и мужчина вызвал мне такси, заплатив баснословную сумму за дорогу, но мне было плевать на это. Вернувшись домой, просто рухнула на свой старый диван, и отключилась, видимо нервы и кровоточащая душа давали о себе знать.
Прошло три недели после нашего "отдыха". Постепенно я склеивала осколки души, отдавая все силы малышам, с которыми теперь старалась больше проводить время. А по окончании работы, быстро ретировалась домой. Несколько раз он пытался со мной поговорить, объяснить и попросить прощения, но я сбегала от него, не желая ничего слышать. И Александр Тимофеевич перестал меня беспокоить. Теперь мы вели себя просто как начальник и подчинённая, оставив наши отношения далеко в прошлом.
Каждый день созванивалась с Данилом, который с радостью рассказывал о своих успехах, о достижениях в программировании, о новых связях. Когда спросила его про проблемы, он отшутился, что там разобрались со всем и простили ему шалость, предупредив о дальнейших последствиях, если он снова повторит этот опыт. Ах, если бы он только знал, чего стоило то, чтобы ему люди простили этот проступок!
— Солнышко! Привет, а у меня для тебя есть суперская новость! — протараторил Даня, когда я ответила на его звонок.
— Привет…
— Мою стажировку продлили, и дали возможность на время вернуться домой! Так что, завтра утром вылетаю!
Я замерла, застыв с шваброй в руках. Малышня гуляла на улице, а я пока убирала группу, наводя чистоту и порядок. Погода была теплой, но жары уже такой не было, что очень радовало.
— Встретишь меня? Я так соскучился…
— Да, конечно! У меня как раз завтра выходной…
— О'кей, самолёт прилетает к часу дня! Тогда до встречи, солнышко?
— Да…
Я улыбнулась, предвкушая его возвращение. Все отошло на задний план, хотелось прижаться к любимому, ощутить его губы на своих, увидеть его шальную улыбку.
— Рита! Ау, ты слышишь меня? — расслышала я голос заведующей.
— Ой, простите, задумалась! — покраснела я, повернувшись к женщине.
— Ладно, бывает… Хотела спросить, завтра сможешь подменить Филипповну? Она заболела, а тебе повод подработать…
— Завтра? Но я не могу… Приезжает мой парень и…
— А, ну дело молодое, понимаю! Поищу кого-то другого…
— Спасибо…
Остаток рабочего дня прошел как в тумане. Постоянно смотрела на часы, дожидаясь окончания. И ровно в пять выбежала с работы, помчавшись домой. Схватив ключи от комнаты Дани, поднялась к нему и стала наводить порядок. Пыли собралось достаточно, поэтому, раздобыв ведро теплой воды, тряпку и перчатки, начала протирать полки и мебель. Подмела полы, и начала мыть, когда швабра зацепилась за что-то под кроватью. Потянув на себя, достала небольшую коробку из-под обуви. Не знаю почему, но открыла ее, заглянув во внутрь.
Здесь лежали журналы Плэй-бой и диски с голыми девушками. Да уж, хорошее содержимое! Щеки мои окрасились, наверное, румянцем, когда открыла первый журнал, рассматривая моделей с большой грудью и выбритыми лобками, в разных позах. Отчего-то вспомнились слова Александра о том, что ему нравилась моя маленькая грудь, идеально вмещающаяся в его ладони. Перед глазами всплыл образ его головы, склоненной к моей груди и соски заныли, затвердев от желания вновь ощутить его горячие губы и язык.