В поисках кислорода лёгкие горели огнём, но проклятый инстинкт самосохранения не давал сделать рокового вдоха. Вдруг промелькнула бирюзовая вспышка, затем мощным разрядом тока пришла боль, выбив, наконец, из груди остатки воздуха. И тишина… тьма и покой…
Пробуждение стало ужасной мукой — болела каждая клеточка тела. Боль рождалась яркими всплесками где-то в районе грудной клетки и, как эхо, блуждающее в пустой подворотне терялась в дальних закоулках мозга. Колин попытался разлепить веки, но тут же зажмурился от резкой боли. Попытка пошевелиться так же не принесла плодов — тело затекло и не слушалось.
Через некоторое время кровь медленно, нехотя начала приливать к членам. Колин несколько раз сжал кулаки, помогая сердцу качать застоявшуюся жидкость, и она побежала быстрее. Конечности свело сильнейшей судорогой, и пронзительный крик спугнул птиц, дремавших в густой листве.
Спустя вечность сержант решил подняться, но едва оторвал тело от земли, как в груди взорвался огненный шар, будто на кожу высыпали раскалённые угли. Закусив губу, он опёрся на дрожащие руки и оглядел себя с ног до головы. Из лёгких непроизвольно вырвался хриплый стон. Тело оказалось абсолютно нагим — ни одежды, ни снаряжения, а грудная клетка превратилась в сплошной ожёг.
Колин попытался вспомнить что произошло, но с памятью творилось неладное. Последнее что в ней отпечаталось — широко распахнутые глаза майора, а дальше провал и тьма. Зато образ низкорослого существа из видеоролика стоял перед глазами как живой. Даже представилось, как массивная дубина опускается на нагое тело.
Колин прислушался к ощущениям. Боль притаилась в груди пульсирующим комком готовая в любой момент вернуться острой вспышкой, но в целом всё было неплохо. Попытался встать. С трудом это удалось, но от резкого движения корка на груди лопнула и из трещины засочилась сукровица. Сержант зашипел, но буквально через минуту всё прошло.
«Странно, — подумал он, — впечатление, будто ожогу минимум неделя, но этого не может быть. За это время меня б давно задрали звери».
При мысли о зверях захотелось очутиться как можно дальше. Колин оглядел знакомый по фотографиям пейзаж и после недолгих размышлений решил идти к руинам. Он хотя и умел выживать в лесу, но не в голом же виде! А так есть надежда найти что-нибудь полезное.
Под ступню попало что-то твёрдое, сержант взвыл от боли и принялся скакать на одной ноге. Нагнулся взглянуть и обнаружил в траве узорчатый камень размером с детский кулачок. Он взвесил находку на ладони и почувствовал исходящее от камня тепло. Решил взять с собой.
Приблизившись к развалинам, Колин поразился, как изменился климат. За границами города росли деревья, зеленела трава, а внутри царили песок и камни, будто в пустыне. Он подошёл к одному из строений заглянул внутрь. Там беспорядочно громоздились осколки развалившихся стен, балки перекрытий, битая черепица и прочий мелкий мусор.
— Полнейшая разруха, — вздохнул сержант и двинулся вдоль домов, ища более или менее сохранившийся. Несмотря на жаркую погоду спать голышом на открытом воздухе не хотелось.
За очередным поворотом открылся сводчатый проход, зияющий прохладной темнотой, и Колин решил его исследовать. Короткий коридор вывел в небольшое помещение без окон, но с дырой в потолке, откуда лилось достаточно света. Босые ступни ощутили тепло дерева, и сержант твёрдо решил заночевать именно здесь. Но по закону вселенского свинства стоило выйти в центр комнаты, как истлевшие доски предательски хрустнули и часть пола ухнула вниз увлекая человека за собой.
Колину повезло, упал на что-то мягкое, ничего не повредив (шишка на лбу от упавшей следом доски не в счёт). Растирая ушиб, сержант огляделся и нервно засмеялся. Не было бы счастья, как говорится… Гора разноцветных тряпок, на которую ему посчастливилось сверзиться оказалась кучей разнообразной одежды — от расшитых золотом халатов до рубашек из грубой мешковины. Порывшись как следует, он стал обладателем пары прочных кожаных штанов, льняной рубахи грязно-серого цвета и куртки из кожи неизвестного животного, мелким мехом внутрь.
Первым делом Колин разорвал какой-то халат на широкие полосы и плотно замотал обожжённую грудь. Нижнего белья отыскать не удалось, но и здесь пришёл на помощь всё тот же халат. Из пары полос удалось организовать некое подобие трусов, поверх которых впору пришлись кожаные штаны. Рубаха села как родная, а куртка оказалась слегка мала, но сержант решил лучше остаться не застёгнутым чем оставлять добротную вещь.