В тот же миг Скахет рванулся вперёд но, несмотря на неожиданность, воин Храма среагировал мгновенно. Меч взмыл в воздух и встретил удар топора в паре пальцев от незащищённого горла. Вторая рука врезалась Скахету в челюсть, и тот отскочил назад. С быстротой молнии командир сократил расстояние и Скахет едва успел подставить рукоять топора под чёрный меч. Началась пляска со смертью.
Воины стоили друг друга, но всё же Скахет понемногу сдавал позиции. Остальные не нападали, неустанно следя за ходом схватки, готовые в любой миг переломить её ход. Мелькало оружие, сталь ударялась о сталь, шуршала листва под ногами. В какой-то миг Скахет зашипел от боли и топор выпал из кровоточащей ладони. Противник усилил нажим, и воин стал отступать.
Но Колин этого не видел. Он не мог пошевелиться. Чьё-то тело навалилось сверху, больно заломив руки. Сержант дёрнулся, раз, другой тщетно — храмовник знал своё дело. Тогда он решил максимально напитать ладони энергией и попытаться обжечь врага. Сверху раздался жуткий вопль. Получилось! Хватка ослабла.
Не дожидаясь пока подскочат остальные, Колин оттолкнул обмякшее тело и откатился в сторону. Сбросил обвисшие верёвки и вскочил на ноги. Левое плечо тут же обожгло холодом. Выдернув остроконечную звёздочку, сержант со злостью метнул её обратно, но ни в кого не попал.
По конечности разлился странный зуд, она онемела и повисла плетью. Чувствуя, как земля уходит из-под ног Колин зарычал озлобленным хищником и метнул в воина Храма огненный шар. Жуткий вопль возвестил о попадании, и уже падая, он поразил второго.
Зрение пропало, в голове нарастал шум, но сержант сопротивлялся изо всех сил. Вдруг одурманенную голову пронзила шальная мысль и, следуя интуиции, он позволил ей завладеть сознанием.
Как и в тот день, когда у них увели коней, он обратился к внутреннему взору и создал ментальный щуп. Метнув его в левую руку, сержант с удивлением понял, что ничего серьёзного не произошло, а то, что его отравило лишь усыпляющее зелье. Неимоверным усилием воли Колин заставил кровь бежать к открытой ране и с облегчением ощутил, как дурман покидает тело.
Шум в голове вытиснился звоном оружия и Колин открыл глаза. Взгляд упёрся в тело с прожжённым брюхом. Он поднялся и оценил обстановку. Скахет бьётся с командиром трезубца, остальные неподвижно лежат на земле.
В движениях сражающихся чувствовалась усталость, и Колин решил помочь другу. Он выхватил кинжал и молниеносным движением отправил в полёт. Клинок ударил командира в наплечник и тот пошатнулся. Скахет рванулся нанести сокрушающий удар и слишком поздно понял, что потеря равновесия была ловушкой.
Изогнувшись, воин в чёрном нанёс удар снизу. Меч мягко вошёл в бок и Скахет дёрнулся назад. Боль пронзила его раскалённым прутом. В глазах стало темнеть, и он понял, что сейчас умрёт. Ненависть придала сил. Не думая больше об опасности, он бросился на противника, рукой отбросил в сторону меч, и что было сил ударил клинком в основание шеи. Воин в чёрном коротко вскрикнул. Глаза широко раскрылись, он замер словно в величайшем удивлении, выронил меч и медленно рухнул на землю. Под телом стала расплываться тёмная лужа.
Стараясь не замечать боли, Скахет огляделся. Сознание помутилось, но он держался, понимая, что нужно добить раненых. Вдруг побелев, словно простыня монахини, воин схватился за кровоточащий бок и взглянул на Колина.
— Ты как, дружище? — с нотками ужаса спросил сержант.
— Порядок, — улыбнулся Скахет, и потерял сознание.
Колин рухнул на колени. От безудержной злости хотелось грызть землю. Сначала Векти, теперь Скахет... Скольких друзей он ещё потеряет? Вяло шевельнулась мысль о судьбе, но была жестоко подавлена. Колин не из тех глупцов, что верят в слепой рок. Каждый сам творец своей судьбы. И если сейчас он не поможет другу, в том будет виновата не судьба, а лично Колин Мак-Стайн!
Недолго думая сержант обратился к внутреннему взору. Лёгкий мысленный импульс и ладони засветились готовой к делу энергией. Руки легли поверх раны, и Колин скользнул внутрь. Тело Скахета выгнуло дугой, и сержант отпрянул. Не так...
Вновь ладони на рану, ментальный щуп наготове. Медленно, не торопясь, сантиметр за сантиметром проникаем вглубь разреза. Кровь почти не сочится и это нехорошо. Колин хотя и не хирург, но знания о внутреннем кровотечении имеет. Повреждены органы и прежде чем приступать к лечению, нужно выяснить какие. Кончик ментального щупа скрывается в глубине раны, и тело воина выгибает с новой силой. На губах выступает розовая пена.
Так не пойдёт. Нужен кто-то более опытный, но где ж его взять посреди леса?
«Один раз у меня получилось, получится и теперь, — зло подумал Колин. — Что я с простым разрезом не справлюсь?»
«Где ты видишь простой разрез, дубина?! — осадил сержанта внутренний голос. — Прежде чем лечить Скахета, нужно выяснить, что с ним. А ты этого не можешь».
«Но если ничего не делать, он умрёт», — сержант сам не заметил, как вступил в спор со здравым смыслом.
«Умрёт...»
В мозгу ещё не улеглось эхо последней мысли, а Колин уже вновь обратился к внутреннему взору. И вдруг увидел ауру раненого. Думать, как это у него получилось было некогда, так как из дыры в биополе с каждым вдохом вырывались радужные сгустки. Каким-то шестым чувством сержант ощутил, что таким образом из Скахета вытекает жизненная энергия. Он решил залатать эту прореху.
Словно опытный портной Колин стал пронизывать ауру друга ментальным жгутиком. Стежок за стежком и — о чудо! — прямо на глазах прореха начала уменьшаться. Когда от дыры не осталось и следа, сержант влил часть собственной энергии в восстановленную ауру и с протяжным стоном отвалился от тела. Прилив энергии благотворно повлиял на раненого — щёки покрыл румянец, дыхание выровнялось.
— По крайней мере, Скахет больше не умирает, — устало произнёс сержант. — Буду так же подпитывать пока не найдём нормального лекаря.