— А ты не знаешь, как это делается? Тоже учить надо? Пусть твой сержант подпишет протокол об административном правонарушении. Это для него будет гораздо лучше, чем, к примеру, сесть в камеру к уголовникам по статье сто тридцать первой УК.
Он и сам должен знать, как они с насильниками поступают, и ты объясни, напомни, пообещай пустить впереди маляву. Кто откажется, а? Думать надо, Коля, а не шарики в карманах катать, понял? Ну, давай, звони. Побыстрей только, время не ждет! Не тяни! — закончил Муранов уже сердитым тоном.
Все, конечно, понял следователь Корнилин, чего тут сложного-то? Подпишет этот Филиппов протокол о своем правонарушении и получит заветные пять суток. Иначе в камере его уголовники раком поставят не только как мента поганого, но и как севшего за изнасилование. Да, прав Муранов, этот вариант лучше, чем потом снова искать сержанта. Ведь нельзя полностью исключить, что тот, выйдя на волю, с его-то сучьим характером, запросто может с каким-нибудь адвокатишкой перехлестнуться. А это нам надо? «Нет, — подумав, ответил себе следователь, — нам не надо. Но, в принципе, девка была бы вернее…»
Таким образом, ближайшая судьба старшего сержанта Ивана Ильича Филиппова решилась. И он, вместо возвращения домой, был снова препровожден в кабинет следователя, который, несмотря на приближающуюся ночь, кажется, вовсе не собирался отправляться спать, его томила жажда деятельности.
Услышав нелепое обвинение в свой адрес, а также прочитав коряво написанное от руки заявление в милицию от имени какого-то Ефимкина Егора Ивановича о том, что тот стал свидетелем возмутительного поступка «ст. сержанта Филиппова Ивана Ильича, служащего и проживающего там-то и там-то, который, будучи в нетрезвом состоянии, громко выражался с помощью нецензурной брани в помещении возле билетных касс городского железнодорожного вокзала». О чем и сообщил гражданин Е.И. Ефимкин в органы милиции, а его возмущение подтвердили еще два посторонних пассажира с поезда дальнего следования.
Прочитав эту малограмотную чушь, Иван собрался уже возмутиться, но вдруг увидел, как смотрел на него следователь, и задумался. А тот кивнул, хищно ухмыльнулся и сказал:
— Молодец, сержант, правильно задумался. Иначе сел бы в камеру к уголовникам, уже не по подозрению, а по обвинению в групповом изнасиловании гражданки Крюковой. До следующего допроса. Если бы еще сумел дожить до него. Усек? Ну, не слышу!
Иван почувствовал на спине и в животе ледяной холод, и желание спорить с этим мерзавцем как-то сразу растворилось, исчезло. Он уже сообразил, да и нетрудно было, что свое обещание тот выполнит не только без всяких угрызений совести, но и с огромным удовольствием… Типичный садист, о чем говорить?..
Ну, вот и все. Теперь до завтрашнего суда — в «обезьянник» при отделе внутренних дел, а там и в камеру спецприемника — на пять суток. А большего следователю Корнилину и не требовалось для того, чтобы «по горячим следам» завершить расследование дела об изнасиловании и убийстве двумя ментовскими «оборотнями» молодой и красивой девушки. Оставалось теперь совсем немногое, да и недолго уже: оттянуться на ней в последний раз и найти подходящее место в лесу, на которое потом «добровольно» укажут эти двое выродков из ДПС. И вопрос будет закрыт. Хотя, в чем, собственно, состояла суть вопроса, следователя прокуратуры не интересовало. Работа есть работа. А после хорошей работы — и премия хорошая.
«Михаил Евдокимович еще сомневается!», — с удовольствием размышлял Корнилин, наблюдая, как сержант дрожащей рукой подписывает сам себе свой будущий приговор… Но, правда, был еще и тот, второй, упрямый… Однако и на него имелась у Корнилина управа, и не такие, поначалу уверенные в себе, развязывали рты и умоляли о пощаде. Только это им уже редко потом помогало, разве что неожиданные обстоятельства вмешивались. А так не знал срывов или проколов Николай Васильевич Корнилин — Коля, как ласково называл своего верного исполнителя заместитель областного прокурора Муранов. Не знал, потому что умел работать по-настоящему — ответственно и грамотно. За то и ценили…
Участковый уполномоченный Дергунов, несмотря на позднее время, решил все же не откладывать дела на завтрашний день, который мог принести новые заботы. Благо, и Лена проживала недалеко от его дома. Вот и зашел, застав за ужином Ленкиных родителей, с которыми был знаком добрый десяток лет. Работящие, простые люди, гостеприимные истинно по-русски. Завидев капитана, сразу позвали за стол, а хозяин даже рюмочку предложил — «с устатку», как говорится. Отчего ж не выпить, раз уже дома и ехать никуда не надо? Выпили, и разговор перешел на главное событие, о котором «старики» уже знали от дочери.