Самого бы его в этот экодом поселить в наказание! Напоить афродизиаком и не разрешить дрочить…
Стоп!
Я остановилась под собственный мысленный приказ.
Если у мужчины упрямая, неопадаемая эрекция, и он хоть немного соображает, куда он, скорее всего, пойдет?
Ну, конечно! Зачем ему на людей кидаться? Будь он хоть трижды профессор, первое, что ему придет в голову — это убрать проблему собственными руками, и как можно быстрее!
То есть, либо в собственный кабинет он пойдет, либо в ближайший мужской туалет.
С пару секунд я соображала, что мне делать. С одной стороны, меньше всего мне хотелось бы наткнуться в каком-нибудь закутке на отчаянно мастурбирующего декана. Если он меня возненавидел после того, как я его «Маргаритой» залила, можно себе представить, что он со мной сделает, если я застану его за рукоблудием.
С другой стороны… что, если он сейчас не мастурбирует, а наоборот — загибается у себя в кабинете за закрытой дверью, хрипя и исходя пеной у рта? И, единственная, кто знает, что с ним происходит — это я?
От картины бьющегося в конвульсиях Матвея Александровича мне самой чуть плохо не стало. Подстегнутая тревогой, я чуть не побежала в сторону перехода в главный административный корпус, где располагались главные офисы всех факультетов и кафедр. Если он вообще успеет до туда дойти.
По дороге решила, что спрошу в приемной, пришел ли он, и если пришел, напрошусь по срочному делу. Декан слывет отзывчивым — должны хотя бы по телекому его вызвать. А если не будет отвечать, тогда уже забью тревогу…
Наплевав на приличия, заглянула, пока шла, в парочку мужских туалетов, распугивая народ и убеждаясь, что никто там не лежит на полу в кабинке, потеряв сознание.
Миновала приемную кафедры, где для голландцев и финалистов конкурса уже стоял готовым стол-фуршет с какими-то чипсами и бутылками с колой, и уже готова была нестись дальше — в деканат, в самое логово Матвея Александровича…
Как вдруг затормозила, по инерции пробежав еще пару шагов и размахивая руками, чтоб вернуться.
Вернулась.
Заглянула в широко раскрытые двери приемной.
Да так и осталась стоять с низко отвисшей челюстью, впитывая в себя самую маловероятную из всех картин, которые только могла себе представить, пока бежала сюда.
Похожий на молодого Синатру и такой же вальяжно-самоуверенный, господин декан обнимал одной рукой совершенно оцепеневшую архитекторшу из Голландии, второй же держал наполовину заполненный (или уже опустошенный им) стакан с виски.
— Вам кто-нибудь говорил, какая вы изумительная красавица, мадам Вандербекк? — по-русски спрашивал у селедкообразной дамы тягучим и сладким, как мед, «постельным» голосом.
Мадам Вандербекк ожидаемо не отвечала и только и делала, что поправляла его руку, все время норовившую спуститься ей на задницу. А вокруг хихикали, шушукались и тихонько доставали из сумок телефоны, явно намереваясь превратить декана в очередную «Любу-звезду-ютьюба».
Глава 5
Думать надо было быстро.
Точнее, даже не думать, а действовать.
Сама не знаю, к какой я мести стремилась, когда подливала афродизиак декану в кофе, но явно не ожидала, что он будет до такой степени невменяем.
А, еще честнее, я до жути испугалась расплаты за содеянное, о которой почему-то совершенно не думала, когда устраивала все это хулиганство.
Быть может, если я сейчас посодействую и спасу Донского от его грандиозного позора, он меня простит. Если вообще узнает, конечно, что я натворила.
Со страху икнув, я громко позвала.
— Матвей Александрович!
Он дернул головой, уставился на меня помутневшим, расплывающимся взором… который очень быстро сфокусировался и будто бы замкнулся на мне.
Сощурив глаза, декан отпустил талию мадам Вандербекк.
— Что хотела, Максимова? — он был явно перевозбужден — голос хриплый и рваный, будто от перекура. Слава богу, рубашка все еще наружу — можно себе представить, какой там «кол» стоит.
— Я бы хотела… уточнить пару моментов в моем синопсисе. Вы же сами сказали — проект можно переподать… Там буквально пару моментов уточнить. Если вам не трудно.
И многозначительно повела глазами, указывая на дверь.
Мгновенно оставив свой новый объект увлечения, Матвей Александрович пошел ко мне.
Нет, даже не ко мне. На меня — с таким видом, что не оставалось никаких сомнений — если он меня поймает, то завалит сразу же — и неважно на людях, или все же успею заманить его в кабинет.