- Девка, - сказал с любопытством Ордо. - У тебя есть какая-то важная причина, чтобы взять ее с собой, или она просто сувенир на память об этом месте?
- Да, на это есть причина, - сказал Конан, объяснив, почему он ее еще не мог оставить. - Возможно, что я даже возьму ее в дорогу до самой Вендии, хотя сомневаюсь, что она уцелеет, если я оставлю ее одну в степи. - Он выдержал паузу и спросил с той небрежностью, которая у него еще оставалась: - А что с Гурраном?
- Я не видел старика с момента, когда на нас напали, - ответил с сожалением Ордо. - Прости, киммериец.
- Что случилось - случилось, - мрачно сказал Конан. - Мне нужно оседлать лошадь для женщины, Боюсь, что тебе придется ехать верхом, так как у нас нет женского седла.
Виндра только уставилась отсутствующим взглядом на киммерийца.
Тихая, безмолвная процессия медленно, но твердо выходила из лагеря, скользя между палатками. Все вели своих лошадей под уздцы. Животные могли идти куда более тихо и спокойно, если они не были отягощены грузом, и кроме того, их было куда труднее заметить, когда контрабандисты не сидели верхом на лошадях. Вендийские патрули, уже изрядно усталые от поисков и очень шумные, казалось, заранее предупреждали о своем появлении. Конан, который вел отряд, держал поводья своей лошади и лошади Виндры. Если их обнаружат, то ему не нужно будет больше удерживать ее с собой (и он был уверен, что ей это было хорошо известно), но он не мог полностью доверяться ее видимой покорности, которую она пока показывала. Вскоре они подошли к самому краю каравана, и врожденная осторожность заставила его остановиться. Пританис начал было что-то говорить, но Конан сердито заставил его замолчать, резко махнув рукой. Недалеко от них раздался какой-то слабый шум, который был почти не слышен для человеческого уха. Мягкое движение лошадей. Возможно, не все вендийцы сдались в своей охоте на них. Быстрый взгляд сказал Конану, что другие тоже услышали эти звуки. Все тихо вытащили свои мечи (Канг-Хоу держал наготове свои метательные ножи), и каждый человек шел бок о бок со своей лошадью, готовый в любую минуту вскочить на нее. Киммериец напрягся, готовый отбросить Виндру в сторону, чтобы она была в относительной безопасности, и прыгнул в седло, когда увидел приближение других лошадей. Перед ними появились пятеро лошадей, и Конан почти засмеялся с облегчением, когда увидел, кто вел их. Это были Шамил и Хасан (каждый держал настороже руку на плече одной из племянниц КангХоу) и старый Гурран, ковыляющий в темноте, в хвосте отряда.
- Очень рад увидеть всех вас, - сказал мягко и тихо Конан
Двое молодых парней резко повернулись к нему, хватаясь за свои сабли. Хасан слегка замешкался, когда Чин-Коу судорожно схватила его за плечи, но Кай-Ше уже стояла наготове с метательным ножом. Опасная семейка, подумал киммериец. Что касается Гуррана, то он только наблюдал без всякого выражения на лице за всем происходящим, как будто в нем не было никакого страха. Две группы людей соединились, и каждый собирался что-то обрадованно прошептать друг другу, но Конан, грозно прошипев, заставил их замолчать.
- Мы поговорим, когда будем в безопасности, - сказал он тихо, - а это место лежит далеко отсюда.
Подняв Виндру и посадив ее в седло, Конан поправил солдатский плащ на плечах женщины, чтобы придать ей облик приличия и пристойности.
- Я найду что-нибудь, чтобы тебя одеть, - пообещал он.- Возможно, ты еще будешь танцевать ддя меня.
Виндра уставилась на киммерийца, но он не мог прочесть выражения в ее глазах. Когда Конан прыгнул в седло, волна слабости прошла но всему телу и он вынужден был ухватиться за высокую луку седла, чтобы не упасть. Гурран тут же поспешил к нему.
- Я сделаю настойку как можно скорее, - сказал старик. - А пока постарайся удержаться, хорошо?
- Я и не собираюсь ничего другого делать, - с трудом выдавил Конан сквозь стиснутые зубы. Ведя под уздцы лошадь Виндры, он также дернул за поводья своего жеребца, пустив его легким шагом вперед, в глубину ночи. Он не сдастся так легко. У него впереди были неоплаченные долги... и двое людей, которых он сначала должен убить.
Глава 17
Найпал взглянул на человека, стоявшего перед ним. Худой, с жесткими, холодными глазами вендиец был похож на солдата. Колдун размышлял о том, какие мотивы руководят сейчас этим человеком. Похоже, что ни личная прибыль, ни жажда власти не слишком привлекают его. В лице и жестах нельзя было прочитать ни одного признака ненависти, гордости или каких-либо других эмоций. Это создавало некоторую неловкость для колдуна, потому что это был первый человек, которым нельзя было манипулировать.
- Ты понимаешь, что я сказал? - вновь спросил Найпал. - Когда Бандаркар будет мертв, тирания закончится. Святыни Катар будут разрешены в каждом городе.
- Разве я уже не говорил тебе, что понял твои слова? - сказал тихо безымянный представитель катари.
Они были одни в этой круглой комнате, с маленьким куполом и барельефом на потолке, изображающим старинных героев из легенд. Золотые светильники на стенах давали мягкое освещение. В комнату не было принесено ни еды, ни вина, так как катари никогда не будут есть в помещении и в присутствии того, кто решил воспользоваться их услугами. Они оба стояли на мягком ковре, так как катари не сел в кресло, а колдун не хотел, чтобы его гость, стоя, нависал над ним. Стоящий во весь рост человек имел преимущество над сидящим из-за своего роста и позиции.
- Ты не сказал, что это будет сделано.
Найпал сделал все, чтобы подавить раздражение в своем голосе. Сегодня нужно было сделать очень много, но эта часть была так же важна, как и другие, и ее нужно было выполнить очень деликатно. Не считая других вещей, которые не произвели впечатления на катари, была сила колдовства и магии. Заклинания, конечно, могли убить катари так же легко и быстро, как и всякого другого человека, но это ничего не говорило и ничего не значило для того, кто верил в смерть как основу своего учения, каким бы способом она ни пришла, так как это означало, что после смерти катари автоматически соединяется со своей богиней, которой они поклонялись. Из-за всего этого виски колдуна разламывались от боли.
- Это будет сделано, - сказал катари. - В обмен на то, что ты обещал. Бандаркар, даже на своем троне, будет посвящен богине. Но если обещания не будут выполнены...
Найпал не обратил внимания на эту угрозу. Это был тот аспект сделки, с которым он смог бы разобраться и позже. Но, конечно же, не намеревался давать дополнительную власть культу, который мог впоследствии попытаться подмять чародея под себя. Ладно, посмотрим, кто кого, подумал Найпал. Корисани, безусловно, смогут защитить его против кинжала убийцы-асассина. Или же это сделает его телохранитель - воин из гробницы царя Ориссы.
- Ты понимаешь также, - продолжил колдун, - что это должно быть совершено, когда я подам сигнал? Не раньше этого. Даже ни на час раньше.
- Разве я уже не сказал, что понял тебя? - повторил катари.
Найпал вздохнул. У катари была репутация убивать своих жертв тогда, когда они считали это нужным, и делать это своими способами, но даже если Бандаркар не сумел защитить себя от злых чар и заклинаний, его смерть не имела бы ничего общего с чарами и колдовством. Для Найпала было особенно важно выйти из этого дела с чистыми руками, так как он хотел, чтобы страна добровольно объединилась под будущим вождем - Каримом Сингхом, а не была бы разодрана на части гражданской войной. И кто поверит тому, что колдун будет использовать катари для своих целей, когда он мог легко поразить свою жертву колдовством или другими методами?