— У меня одна просьба, — обратился к женщине Ловец. — Когда я тебя понесу, будь столь же безмолвным почтовым ящиком, как об этом написано в инструкции.
— Куда это? — спросила удивленная почтальон, уже свисая с широкого плеча мужчины.
— Как получится.
С лестницы доносился топот сапог и крики. Сашке показалось, что происходящее стало напоминать советские фильмы про войну, где краснозвездные герои спасают девочек и европейские культурные ценности. Очень хотелось, чтобы спасли заодно и его, как-никак все же русские люди.
Снова послышались автоматные очереди, этажом ниже грохнула граната.
— Алекс, пошли быстрее, — попросил Сашка, открывая дверь, ведущую на служебную лестницу.
Уходили уже знакомым путем, через маленькую рабочую подворотню, где сгружали уголь и дрова для отопления, работали прачки, ходили слуги. Здесь было спокойно до тех пор, пока не выстрелила пушка. Бабахнуло так, что во всем доме полетели стекла. Да что там в доме, наверное, во всем квартале целых окон не осталось. Добрая их часть осколками посыпалась на голову беглецам, и только наличие дровяного козырька спасло от тяжелых ранений.
Недалеко прозвучал еще один выстрел, потом еще два подряд.
Они побежали.
Фонари в квартале не зажгли. Служба фонарщиков посчитала, что разворачивающиеся события позволяют им иметь нерабочий день, а вернее ночь. Не горели огни и в окнах домов. Один из самых благополучных районов столицы превратился в каменное ущелье бессветных домов, гремящих хрупким стеклом.
Орган из четырех орудий остался позади и чуть в стороне.
Улица, уводившая их к окраине Рокана, была еще не занята, и, кроме неизвестно откуда появившихся испуганных бродячих собак, они никого не встретили. Под ногами скрипело битое стекло. Лишь когда они подошли к перекрестку с одним из главных городских проспектов, послышалось урчание моторов.
— Может, сдадимся, — предложил студент. — Я попрошу их отвести меня к главному, а дальше объясню все как есть.
— Ты мне-то объяснить ничего не можешь, а что ты этим скажешь?
— Скажу, что, мол, свой. Типа тудыма сюдыма. Имею важные сведения для командования.
— Я пробовал. У меня сложилось впечатление, что эти вояки сначала стреляют, а потом думают.
Они оба осторожно выглянули из-за угла. То, что увидел Ловец, осталось неизвестным. А вот Сашка углядел танк "Т-34" и несколько мотоциклов с пулеметами. В общем, все те же советские освободители. Они заняли верхний конец проспекта, сбегающего по пологому склону одного из городских холмов, и оборудовали позиции.
— Значит так, — решил Ловец. — Бежим в ближайшую подворотню. Все сразу. На открытом пространстве не останавливаться. Если повезет, они нас в темноте вовсе не заметят.
— Кто это "они"? — подала голос почтальон, которой развязали ноги.
— Спроси, что полегче. — Ловец разорвал ее длинную юбку, обнажив весьма стройные ноги. — Ты же слышала, как Сашка что-то промямлил.
— Я ничего не поняла.
— Ну я же объяснял, что это…
— Да заткнись ты. — Женщина посмотрела на проспект.
— И как? — поинтересовался Ловец, ломая каблуки на ее туфельках.
— Если честно, то нас этому не учили.
— По-моему, служба почты работает без привлечения специалистов, проходящих специальное обучение. Или за время моего отсутствия произошли революционные перемены? — Лицо полевого агента вновь выражало первозданную простоту благородного рыцаря.
Женщина вопрос проигнорировала.
— Сейчас меня больше всего интересует, куда делись воины Великого Похода. — Она позволила своему конвоиру завязать разорванную юбку вокруг талии.
— А вот меня это занимает гораздо меньше. Действуем, как договорились. Готовы?
— Бежим после трех зеленых свистков вверх, — пошутил студент, которого живо интересовали прелести брюнетки, но в данный момент больше теоретически, нежели практически.
Ему показалось, что у него все "перегорело".
— Пошли, — сказал еле слышно Ловец.
Чтобы не бояться, Сашка представил себе, что они участвуют в забеге по предмету "физподготовка". Сверхкороткая дистанция, не больше двадцати метров. Это тебе не марафон и даже не стометровка. Раз и готово.
Раз… и вдоль улицы полетели пули.
Как оказалось, настоящий пулемет трещит совсем не так, как в кино. Если бы Сашку попросили передать этот звук, который он запомнил на всю оставшуюся жизнь, то у него получилось бы нечто вроде: "Тщу-тш-тш-тш-тш… Взщ-взщ-взщ". Самое страшное, что пролетающие недалеко шмели были металлическими и смертельными. Несколько пуль, рикошетом, отскочивших от каменного угла дома, просвистело над самой головой.
— Прапорщик выстрелил в воздух и не попал, — хохотнул Сашка. Хотел, чтобы получилось весело, но вышло истерично.
— Нормально все, — успокоил Ловец. — Нормально.
Они, не снижая темпа, начали петлять по подворотням.
Безумно лаяли собаки, из разбитых окон высовывались разбуженные горожане, орали дети.
— Что происходит?
— Боги, за что вы нас?!
— Мама! Мне страшно!
— Никитчук, зараза! Ты на кой ляд там поставлен!
Застрекотал автомат. Человеческие крики стали быстро смолкать, только маленькие, совсем маленькие дети надрывались с прежней силой.
— Пошли назад, уроды! — диссонансом звучал русский мат. — Немчура поганая! Все назад! Свет гаси! Гаси, сказал!
Никитчук, по всей видимости, уже давно сорвал голос, но продолжал выражать эмоции в прежнем диапазоне. Сашка себя "немчурой" и уродом не считал, поэтому продолжил свой бег, обогнав женщину, которая все это время вела по лабиринту переходов своего района.
— Все, больше не могу, — застонала брюнетка.
— Не останавливаться, — тащил ее Ловец. — Вперед.
— Не могу, сказала!
Она тяжело дышала, и вся взмокла. Юбку-то ей обкорнали, а вот корсет был тяжел, как всегда.
— Ты же проходила подготовку, значит выдержишь.
Ловцу все же пришлось остановиться. Погони вроде бы не было, и стекла в этом доме были еще целыми, и светомаскировка в лице советского воина еще не действовала.
— Боги, до чего тупой! В туалет я хочу. Понял?
— Ладно, — смилостивился Ловец.
— Что ладно? Руки развяжи, — потребовала женщина и, видя несогласие конвоира, перешла в интеллектуальную атаку, — Неужели не ясно, что теперь я от тебя не убегу?
— Вместе пойдем.
— Между прочим, меня зовут Клара.
— Зачем мне это?
— Раз мы с тобой так сблизимся, ты должен знать, как меня зовут.
— Саша, по сторонам поглядывай, — распорядился Ловец, отправляясь "в туалет" и оставляя парня гадать, как "агент два ноля" будет выходить из положения.
Богатая студенческая фантазия начала рисовать картину о том, что они ушли вовсе не за этим, а за кое-чем другим. Сразу возник вопрос: "А зачем?". Почти тут же родился ответ, а вслед за ним радость, что ничего у него не "перегорело", даже наоборот, все горит.
"И почему все самое лучшее достается другим?" — задался он вечным юношеским вопросом, но громкий, просто фантастический по силе визг, помешал его самокопанию.
Женщина стремглав бежала из темного дворового угла. Ее руки были все еще связаны.
— Эй, почтальонша! Что случилось? — удивился Сашка. — Почтальонша! Стой! Алекс где?
Ловец отступал медленно, шаг за шагом нащупывая пространство за спиной. Он хоть и знал, что никаких ущелий и обрывов за спиной не оставил, все равно старался не делать резких необдуманных движений.
— Перед лицом всех богов Гебала. Я, Йехавмилк, царь Гебала, сын Йахорбаала, сына Аримилка, царя Гебала, которого великая владычица Гебала сделала Царем над Гебалом, вопрошаю тебя! Получал ли ты мое письмо смертный друг?
— Не понял, — не понял студент.
За Алексом шло чудище и вещало бравурно-парадным голосом. Правда, сначала Сашка увидел длинный когтистый указательный палец, который с высоты между вторым и третьим этажами дома раскачивался, словно делал всем людям большое "ай-я-яй".
— Ты получил мое письмо? — повторил вопрос монстр.