Кристина знала о природной естественности нравов вольных степняков, и потому приготовилась к практическим занятиям. Удивлению потенциальных свадебных гостей не было предела, когда предполагаемого жениха выдернули из седла, а яркое солнце ударило в его черные глаза, так как он оказался лежащим на спине.
— Слушай сюда, дитя природы, ехай к своим овцам и баранам, они тебе ни в чем не откажут. Понял?
Он что-то прохрюкал в ответ, Кристина убрала ноги с его горла, и хрипящий самец вывалился из повозки в пыль степной дороги.
— Что, выпустила пар? — спросила Ио.
— Ничего не поделаешь, дикий народ, — ответила дочь серьезно и лишь детское "Вот" в конце разбавило строгость фразы.
— И не говори, — согласилась мама, порадовавшись, что не зря воспитывала в дочери самостоятельность и независимость.
Претенденты на руку и сердце прекрасных незнакомок продолжали скакать вокруг, провожая бричку до самого центра городка. Где-то позади раздавалось забавное обещание зарезать. Правда, в исполнении обиженного батыра оно звучало еще более заманчиво:
— Заражу!
Кристина считала, что с такой активной личной жизнью, этот в самом деле, может заразить.
Гостиница была самым высоким зданием Гостевого городка. Здесь размещались все те прибывающие в Колонию, кто не имел собственных домов или кому не определили помещение для особого содержания. Степная знать давно уже перебралась из юрт в просторные дома с садами и бассейнами, гостиничные номера остались для приказчиков купеческих караванов и некоторых небогатых купцов, не имеющих пока возможностей построить свой постоянный двор в Гостевом городке.
— Приветствую вас, дамы, — поклонился чиновник коммерческого отдела, обдав дам запахом благовоний и хорошего табака. — Рад, что вам, наконец, разрешили совершить поездку на Базу.
— И тебе привет, — ответила Ио, не глядя на встречающего. — Как поживает столица вольного народа степей?
— Все благополучно, — смиренно ответствовал обладатель приятного запаха и длинного черного халата.
Ио прошла в холл, где ее и Кристину, идущую следом, принялись раздевать многочисленные взгляды постояльцев, развалившихся на коврах и широких диванах. Лилось хорошее вино и зеленый чай, булькали кальяны. "Гости" начали обсуждать возможную цену женщин на невольничьих рынках, вместе и по отдельности.
Еще не старый служащий брезгливо поморщился, чем продемонстрировал недостатки в части дипломатического этикета.
То, что семейство Учителя разместили в таком месте, было знаковым событием. Ио считала, что это очередное испытание для ее нервов в целой череде специально придуманных унижений. Власть предержащие показывали свое высочайшее неудовольствие.
Примерно также рассуждал и чиновник из коммерческого отдела, которому вменили в обязанность опекать мадам графиню д` Марон с дочерью.
— Сударь, почему Колония решила связаться с кочевниками? — спросила Кристина, обнаруживая свой давний интерес к политике.
Чиновник, к которому был обращен вопрос, хоть и не был природным землянином, но был ими воспитан и являлся воспитанником Колонии, поэтому его нисколько не удивило вольное поведение молодой графини. Правда, ранее она была более сдержана.
— Степи — весьма сложный биологический, ландшафтный и климатический комплекс. Примерно семьдесят лет назад у них произошел кризис рождаемости, как следствие роста популяции домашнего скота. Экосистема оказалась перегружена и перестала вмещать в себя кочевое дву- и четырехногое население.
— Хан Ялам.
— Совершенно верно, сударыня. — Бюрократ порадовался хорошему образованию молодой графини. — Завоевания Ялама. Кто мог, ушел с ним на войну против Империи, а тех, кто остался, мы во всех смыслах подкормили. Так начался третий расцвет кочевой цивилизации с момента нашего прибытия.
Их апартаменты располагались на престижном втором этаже, из окон которого с одной стороны открывался прелестный вид в маленький внутренний садик, а с другой — на главную улицу столицы кочевников. Как заметила Ио, один из них сидел на корточках на другой стороне улицы напротив гостиницы. Даже отсюда было видно, что у него разбит нос и сильно оцарапан мускулистый торс. Батыр ждал, подчеркивая своей горделивой осанкой, что не намерен отступать ни при каких условиях. На предусмотренный случай рядом с ним стоял привязанный скакун.
— Как же вы с ними работаете? — спросила графиня, размышляя, давать ли ее чиновнику чаевые.
— С такими — никак, — ответил человек из коммерческого отдела, взглянув на окровавленного батыра в резную дырочку закрытых ставен. — Наше дело ханы и купцы. Правда, без магии стало сложнее, много сложнее, но пока справляемся.
— И много у вас здесь купцов?
— Достаточно.
— А имперцы есть?
— Да, графиня, они в соседних покоях.
— Ну, что ж, спасибо за разъяснения. Больше вас не задерживаю.
На чай она ему так и не дала, посчитав, что это было бы слишком большим оскорблением для человека, одетого в шелковый халат, украшенный ручной вышивкой из золотых скакунов. Такая одежда могла бы украсить гардероб любого из ханов, не то что обычного чинуши.
— Чтобы тебя лишний раз не лапали, никуда не выходи, — распорядилась Ио, как только за обладателем роскошного халата закрылась дверь. — Слышишь, Кристина? Останешься здесь.
Графиня хотела указать конкретное место, где должна остаться дочь, и попыталась схватить ее за руку.
— Будьте добры, мама, не прикасайтесь ко мне.
От неожиданности Ио споткнулась.
Она вдруг со всей определенностью поняла, что ее Кристина повзрослела. Повзрослела настолько, что уже может самостоятельно принимать решения и не зависеть от материнского мнения и настроений. Конечно, конечно, там, в Королевстве Трех морей, ее дочь уже невеста на выданье, но для матери…
Это открытие настолько потрясло графиню, что разговор с имперскими купцами прошел как-то совершенно незаметно и быстро. У Ио было ощущение, что вежливую беседу о торговле, погоде, детях и, наконец, самое главное, о путешествии с караваном к морю за хорошую и гарантированную оплату, вела вовсе не она, а кто-то третий. Она лишь присутствовала при заключении договоренностей тихим и безмолвным свидетелем. Ее не тронула даже понимающая ухмылка главного писаря имперского каравана:
— Мы всегда рады помочь друзьям хозяев степей.
Интересно, что он имел ввиду? Это был сарказм?
Кругом слишком много сарказма.
Что еще она могла сделать?
Оставалось только ждать.
А вот Бобр, напротив, ждать не собирался.
Он уже давно находился в трепетном предвкушении будущего и искренне полагал, что его терпению подошел естественный предел. Весь опыт и немалое природное чутье говорили ему, что планируемые (жаль без его совета и участия) события вступили в решающую фазу. И от него теперь зависит, успеет он в них поучаствовать или нет, а поучаствовать он хотел.
Следующий день начался для Бобра с визита в Медицинский Центр Базы.
Появление в палате своего друга он рассчитал и срежиссировал самым тщательным образом, продумав и отрепетировав выражение лица, походку и набор фраз, которые собирался использовать в зависимости от того направления, какое примет беседа. Не хотелось повторять ошибок, надо признать, неприятного и крайне непрофессионально проведенного разговора с Ио.
— Не говори, что удивлен, — расплылся в улыбке посетитель. — Ты же знаешь, что я живучий.
— Бобр?!
— Это я, и уже давно, — Бобр улыбнулся еще шире.
— Думал, что больше тебя никогда не увижу.
— Если честно, я тоже считал, что не увижу тебя… долго.
— И как же тебе удалось выжить?
— Особого труда это мне не составило, — Бобр занял место у окна, прикинув, что свет будет падать из-за спины и его лицо будет плохо различимо. — После того, как я использовал сферический удар, рухнул как подкошенный, провалялся потом недели полторы с рвотой и головной болью. Не рассчитал малость.
— Да, наверное, не малость. Пожалуй, даже очень ты здорово не рассчитал.