— Товарищи! — поднял руку Круглый. — Нельзя все вопросы решить сразу, на одном митинге. Вы хорошо знаете, что все трудности с продовольствием возникли у нас из-за мирового сионизма, который с помощью экономической блокады хочет свергнуть советский строй…
— И правильно! — крикнул кто-то из огромной толпы. Его тут же поддержали другие выкрики: — Давно пора вас свергнуть!.. Сами жрете, а для народа — трудности!.. Были жиды и было мясо, а теперь ни жидов, ни мяса, ни Горбачева!.. Долой его с трибуны! Он нам зубы заговаривает!..
Круглый побледнел, но его рука в теплой кожаной перчатке еще крепче сжала стойку микрофона.
— Товарищи! — крикнул он. — Не нужно напрягать обстановку! Я хочу вам сказать, что Совет Министров под руководством товарища Стрижа уже подготовил решение о переводе нашего города в первую категорию снабжения. Начиная с первого февраля город будет снабжаться продуктами так, как Москва, Ленинград и Киев! Вы не должны забывать, что товарищ Стриж — наш земляк, он чутко прислушивается к нашим нуждам. Но и мы должны…
— Вот и давай его сюда! — снова закричали из толпы. — В Москве тоже жрать нечего!.. Пусть Стриж сюда приедет, мы с ним поговорим за нормы выработки!.. А куда вы Горбачева дели?..
Круглый поднял руку:
— Тише, товарищи! Как вы знаете, товарищ Михаил Сергеевич Горбачев был и остается Президентом нашей страны. Но у него был инфаркт, и врачи запретили ему работать больше двух часов в день и выступать с речами. Поэтому он осуществляет общее руководство, а все практические вопросы решают товарищи Стриж и Митрохин — в полном соответствии с указаниями товарища Горбачева. Я думаю, что сейчас, поскольку мороз все-таки у нас сибирский, вам совсем ни к чему обмерзать здесь на дворе. Будет правильно, если вы все разойдетесь по цехам и приступите к работе, а мы с товарищами из вашего Комитета обсудим ваши требования, а самое главное — организацию завтрашних похорон. Одновременно я хочу дать указание органам городского снабжения, чтобы на завод были немедленно доставлены продукты. Мясо, колбаса, масло, хлебобулочные изделия, и чтобы прямо по цехам была организована их продажа. Не забывайте, что у вас семьи, многие волнуются, почему ночная смена не пришла домой с работы, звонят нам в обком, и будет правильно, если вы придете сегодня домой не с пустыми руками. Идемте, товарищи! — повернулся Круглый к Запрудному и остальным членам Забастовочного комитета и решительно спустился с трибуны, всем свои видом демонстрируя деловитость и готовность к практическому урегулированию всех вопросов.
Несколько членов Комитета двинулись, было, за Круглым в сторону трехэтажного здания Дирекции завода, но Зарудный остался на трибуне, шагнул к микрофону.
— Ну! Народ! — требовательно крикнул он с косой, вызывающей улыбкой на губах. — Какие даете указания? Вести с ним переговоры или нет?
— Он мягко стелет, да жестко спать!.. Пускай Стриж сюда прилетит!.. Они нам опять колбасой рот заткнут на три дня, а потом что?.. Никаких чтобы повышений норм!.. Всех арестованных выпустить! Баб в первую очередь!.. — закричали из толпы. — Пусть Горбачева народу покажут!.. Даешь частную собственность, на хер нам этот социализм!..
— Ишь, я вижу, революцию хотите, — усмехнулся Зарудный.
— Да пора бы уже, сколько можно терпеть?!. — ответили в толпе.
— Тут у нас такие новости, братцы, — сменив тон, по деловому заговорил Зарудный. — Во-первых, наш завод окружен войсками. Так что я и не знаю, что будет с теми, кто получит его колбасу и мясо и понесет их с завода домой. Это раз. Второе. На многих заводах идут сейчас митинги, чтобы бастовать вместе с нами…
— Ура!!! — закричала многотысячная толпа.
— Нет, подождите, — сказал в микрофон Зарудный. — Рано кричать «ура», потому что у нас с городом нет никакой связи — все телефоны нам отключили и сюда никого не пропускают, держат нас в изоляции. Так что, какие будут мнения — брать у него колбасу и кончать забастовку похоронами или катить забастовку дальше по всему Уралу?
— Колбасу брать, а забастовку катить!
— Если мы кончим забастовку, они нас завтра по одному перестреляют! И нормы еще больше поднимут!
— А что будет с очередями за хлебом?!
— Надо у Исети снарядами разжиться! Тогда колбасу мы сами со складов возьмем!
— А кто ж за убитых-то ответит? Они нам Шакова кинут — и все?
— А где те, кого ночью поарестовали?