В Жигулях, в бункере Генштаба стратегических войск Роман Стриж, показывая на экран телевизора и багровея от бешенства, медленно шел на министра обороны маршала Вязова:
— Откуда он может это знать? Я тебя спрашиваю: откуда жиды могли узнать…
Митрохин встал между ними, сказал Стрижу:
— Подождите, Роман! Сейчас не время! Я предлагаю атаковать Курган и уничтожить Горбачева.
— Чем атаковать?! — повернулся к нему Стриж. — Кретин! У него же авиация!
— Можно ракетами, — сказал Вязов. — Тактическими…
— Небольшая Хиросима в Ижевске сразу всех успокоит, — объяснил Митрохин.
— Ты забыл про жидовское парапсихологическое оружие. Они же предупреждали… — сказал Стриж с горечью.
Тем временем генерал Бэрол Леви продолжал:
— Вы совершенно своевременно остановили генерала Купцова, господин Горбачев. До восстания на Урале Стриж и Митрохин разрабатывали планы короткой войны с Японией и Израилем, но теперь такая «маленькая» война уже не смогла бы вернуть народ под власть Кремля. И поэтому в Кремле родилась идея войны с Китаем. Потому что для русских страшней Китая нет ничего, даже меня в детстве пугали: «Вот придут китайцы!». При этом, по первоначальному плану Стрижа, провокация пограничного конфликта была проста и примитивна…
Бэрол Леви развернул перед телекамерой планшет с подробной картой размещения советских и китайский войск по обе стороны реки Амур и стал показывать пальцем:
— Части советского «спецназа» должны были напасть на китайских пограничников вот здесь и затем отступить, увлекая китайцев далеко в глубь советской территории, вот сюда, в Уссурийский край. Именно здесь, как вы видите, находятся концлагеря с евреями. А затем, когда вся Россия была бы напугана китайской интервенцией и прекратила антикремлевское восстание, Советская армия повела бы бои за освобождение Уссурийского края. Таким образом, два миллиона евреев были предназначены на истребление сначала китайской армией, потом — советской…
В бункере Генштаба стратегических войск Роман Стриж медленно и словно бы невзначай потянул на себя ящик письменного стола, где у него лежал пистолет. Их было в кабинете только трое — Стриж, Митрохин и Полина Чистякова, и Митрохин столь же малозначительным внешне жестом потянулся к своему карману. Но в этот миг взгляды Стрижа и Митрохина встретились, они поняли друг друга, и Стриж глухо сказал:
— Этот план знали только двое — ты и я…
Но Митрохин вдруг приложил палец к губам, отрицательно покачал головой и показал Стрижу три пальца. Затем он неслышно встал со стула, на цыпочках, по-кошачьи подкрался к двери кабинета и, достав из кармана кителя пистолет, вдруг резким пинком сапога ударил по двери и выбежал в приемную. Здесь, за своим столом сидел с телефонной трубкой в руке молодой кремлевский секретарь Стрижа.
От неожиданности появления Митрохина и грохота распахнувшейся двери он не успел даже нажать на рычаг телефонного аппарата. Митрохин вырвал у него трубку и крикнул в кабинет Стрижу:
— Роман, скажите что-нибудь, громко!
Но Стриж лишь прибавил звук телевизора, и Митрохин услышал этот звук в телефонной трубке.
— Сволочь! — выкрикнул Митрохин и в упор выстрелил в секретаря Стрижа, а затем повернулся к вбежавшим на звук выстрела офицерам Генштаба. — Уберите израильского шпиона!.. — И вернулся в кабинет Стрижа: — Эта сволочь!.. — произнес он еще в запарке. — У меня было подозрение… — и вдруг его осенило: — Слушайте, Роман! Если он шпион, то… никакого парапсихологического оружия у Израиля не было и нет! Мы можем действовать!..
— …А теперь подумайте сами, Михаил Сергеевич, — говорил, между тем, по телевизору Бэрол Леви. — Когда вашему народу стала угрожать реальная опасность, вы ухитрились даже сбежать из ссылки, чтобы спасти страну и свой народ. Мы тоже не можем допустить гибели евреев, которых русское правительство сослало в Сибирь. Мы попросили китайское правительство разрешить нам разместить вдоль границы наши войска, и мы организовали воздушный десант с продовольствием из Японии. О, конечно, в ящиках с продуктами было и оружие, я не отрицаю. Я сам руководил этим десантом и сам раздавал оружие евреям в ваших концлагерях. А разве вы бросили бы своих людей безоружными? Таким образом, мы сорвали первый план вашего «Патриотического правительства». Остальное, я думаю, понятно. Вы бы не стали кричать на генерала Купцова и требовать, чтобы он вернул своих солдат в казармы, если бы сами не раскусили новый замысел Стрижа и Митрохина. За четыре минуты до вашего появления на телевидении генерал Купцов получил приказ напасть на евреев в Уссурийском крае и устроить там бойню, тотальное истребление. Конечно, мы бы вмешались, а как же иначе? Но именно этого и хотят Стриж и Митрохин — чтобы, спасая русских евреев, наша танковая дивизия перешла вашу границу в Уссурийском крае. Тогда генерал Купцов атакует Китай тактическим оружием и, пожалуйста, — советско-китайская война началась, русский народ объединится для защиты родины под руководством «Патриотического правительства». Как видите, эта игра была рассчитана с безукоризненной логикой. Другое дело — успел или не успел бы генерал Купцов отдать приказ о ракетном ударе по Китаю… Так вот, я хочу сказать генералу Купцову: если бы господин Горбачев задержал свое появление на телевидении еще на сорок три секунды, то вы, генерал, — Бэрол Леви взглянул на свои ручные часы, — вы уже семь минут назад были бы мертвы. Таким образом, за эти семь минут своей жизни вы уже можете сказать спасибо господину Горбачеву. А остальное все еще зависит от вас, генерал. Стоит вам отдать приказ о ракетном пуске и… вы не успеете узнать, произойдет этот пуск или нет. Но я бы не советовал вам, Купцов, проверять мои слова, — улыбнулся в свою бороду Бэрол Леви.