«Девушка, вы хотите пойти на концерт?»
Она перевела на него взгляд своих зеленых глаз с таким выражением недоверия и испуга, с каким, наверно, Золушка посмотрела на Фею, которая предложила ей поехать на бал. Только теперь, вблизи он разглядел как она одета. Чудовищно! Тяжелое темно-зеленое пальто с темным же, из какого-то старого меха, воротником висело на ней колоколом, на ногах — черные резиновые боты. Но глаза, но личико юной Ширли МакЛейн!
«Вы мне?» — почти неслышно спросила она своими губками.
«Да, вам. Держите,» — Майкл протянул ей билет, и в тот же миг к ним с разных сторон кинулись люди: «У вас лишний билет? Продайте мне! Вы продаете?». Майкл поспешно взял девочку за руку: «Пошли! Начало через три минуты!»
«Сейчас, деньги!..» — она торопливо открыла свою бордовую сумочку, но Майкл уже тянул ее к канатам, ведущим к входу в зал: «Потом, потом! Пошли!» Ему хотелось побыстрей уйти от всепонимающих взглядов этих людей вокруг…
Но и в зале, когда она сдала в гардероб свое ужасное пальто (русские во всех театрах и концертных залах сдают пальто в раздевалки) и они побежали на свои места в шестом ряду, ему показалось, что сейчас он провалится сквозь землю под взглядами разряженной московской концертной публики, которая заполнила здесь весь партер. Удивительно, подумал Майкл, рок-музыка, «heavy metal», Александр Розенбаум — это же все молодежные дела, это для 16—18-летних, но почти все шестнадцатилетние остались на улице, а в зале, во всяком случае, в партере — сплошная расфранченная московская элита, меха на голых женских плечах, перстни с сапфирами, тяжелые золотые цепи и запах густой смеси «Шанели» и пота. А она, его «избранница», шлепала за ним сквозь частокол их взглядов в своих чудовищных резиновых ботах и — она была в школьной форме! Темно-коричневое фланелевое платье с белым сатиновым фартуком и дешевым кружевным воротничком! Господи!..
Проклиная себя, Майкл плюхнулся в мягкое кресло в шестом ряду. Прямо перед ним, над сценой висел гигантский транспарант: «РЕШЕНИЯ ПАРТИИ — В ЖИЗНЬ!». Сзади и по бокам — бельэтаже и на высокой галерке — были видны лица молодых зрителей, одетых уже попроще — в свитера и куртки. Там, в проходах, расхаживали дюжие дружинники с красными повязками на рукавах и милиционеры. Девочка села рядом с Майклом и опять стала совать ему деньги за билет. «Потом, потом!» — отмахнулся он, и — слава Богу! — в этот момент на сцену вышел высокий блондин в сером костюме, бодро поздоровался с залом и тут же стал сыпать шутками о перестройке и гласности. Однако уже через полминуты галерка прервала его дикими криками:
— Кончай хохмить!
— Заткнись! Музыку давай!
— Давай рок!
Однако ведущий не сдавался, делал вид, что не слышит выкриков и только непроизвольно косил глазами в сторону галерки.
— Ну, козел! — в сердцах сказала рядом с Майклом его юная соседка.
— Итак, начинаем наш концерт! — словно услышав ее, сказал ведущий. — К сожалению, из-за нелетной погода группа «Аквариум» застряла в Сочи, а «Машина времени» уехала в Мюнхен…
По залу прошел разочарованный ропот, а соседка Майкла вздохнула с таким глубоким огорчением, что Майкл с удивлением покосился на нее.
— Однако не унывайте! — бодро сказал блондин. — В первом отделении вы услышите пять групп. Открывает программу группа «Колесо века», которая играет так называемый «белый фанк» — музыку, которая возникла в США еще в…
— Ладно, сами знаем! — опять закричала галерка. — Давай «Колесо»!..
Тут у блондина вдруг зафонил микрофон и он ушел, наконец, со сцены, крикнув в зал своим голосом, без микрофона:
— Итак, «Колесо века»! Композиция «Ночная атака в противогазах»…
Зал неистово зааплодировал, особенно — на галерке и в бельэтаже, а соседка Майкла вскочила с места и закричала «Ура!». Майкл даже опешил от такого перепада — еще несколько минут назад, на улице это была скромная Золушка с тихим голоском и наивно-пугливыми зелеными глазками, и вдруг — такая экзальтация по поводу белого фанка!..
Тем временем свет погас, и на темную сцену с жутким шумом и, действительно, в противогазах выскочили семь низкорослых музыкантов, одетых в эклектично подобранную солдатскую форму разных стран и времен — от американского морского пехотинца с мушкетерской саблей на боку до советского солдата в брюках-галифе и с рыцарским шлемом на голове. И зал и сцену тут же заполнил свет мятущихся узких цветных прожекторов, дым, похожий на пар от сухого льда, немыслимый рев электрогитар и еще каких-то клавишно-струнно-духовых инструментов, которые изображали вой сирены боевой тревоги, свист падающих снарядов и оглушительные взрывы. От всего этого могли запросто лопнуть барабанные перепонки. При этом музыканты в противогазах все время орали «В атаку! В атаку, еена мать!», лихо подпрыгивали от каждого взрыва почти до потолка, шмякались кто на спину, кто на живот, но тут же вскакивали и продолжали рвать струны своих электрогитар, идя в атаку на зрителей и, как слоны, размахивали хоботами своих противогазов…