И, наконец, третью операцию совершили два железнодорожных обходчика, машинист локомотива и диспетчер станции «Екатеринбург-Грузовая». В то время, как усиленные наряды милиции, состоящие теперь из шести милиционеров с двумя служебными собаками, бдительно следили за порядком в хлебных очередях, совершенно безмолвных и даже сравнительно малолюдных в эту ночь, — в это самое время два обходчика станции как раз простукивали на путях колеса вагонов тяжелого армейского грузового состава, отправленного из закрытого города-спутника Исеть (бывшего Свердловска-2). И в оси четырнадцатого вагона они обнаружили неисправность. Чтобы не задерживать 30-вагонный армейский эшелон, направляющийся с грузом боеприпасов и оружия в братскую Сирию, диспетчер станции приказал немедленно отцепить неисправный вагон, загнать его в ремонтное депо и за час-полтора сменить ось на новую. Пришлось машинисту маневрового локомотива перегнать половину состава на другой путь, в самый дальний конец станции, затем оттащить неисправный вагон в депо, а оставшиеся на пути вагоны перевести на запасной путь. Во время этих маневров армейская охрана эшелона частично оказалась в своем служебном, в голове состава, вагоне, а большая часть просто смылась на пассажирский железнодорожный вокзал — там работал ночной буфет и можно было подцепить недорогую проститутку.
Ровно через два часа ремонт неисправного вагона был закончен, еще час ушел у начальника охраны состава на поиски своих солдат, и, наконец, в 5.45, эшелон в том же составе из тридцати вагонов отправился в путь. Никто из охраны эшелона не обратил внимания на то, что на шести из этих тридцати вагонов их старые номерные знаки были написаны свежей краской, а дорожный ветер очень быстро ликвидировал эту единственную улику подмены шести вагонов с боеприпасами. И ровно через четыре минуты после ухода состава, то есть в 5.49 утра, маневровый локомотив уже подогнал эти шесть тяжело груженных вагонов к эшелону с листовой бронировочной сталью, прибывшему из Кривого Рога в адрес «Уралмаша». Сноровистым железнодорожным обходчикам потребовалось меньше минуты, чтобы прицепить эти шесть вагонов к составу, и уже в 6.01 весь эшелон проследовал на территорию. А армейский эшелон с шестью пустыми вагонами продолжал свой мирный путь в братскую Сирию…
За этими тремя операциями можно было бы проследить одну направляющую руку и один расчет, но проследить было некому: власти, как уже было сказано, были заняты поиском агентов сионизма. Впрочем, об исчезновении трупов Натальи и Ирины Стасовых и похищении Первого секретаря обкома партии Вагая стало известно уже наутро. Причем труп девочки и останки ее сгоревшей матери нашлись сразу. В коротком и открытом свежеструганном гробу, окруженном цветами, мертвая Наташа Стасова лежала на высокой сварной конструкции прямо за Центральной проходной «Уралмаша», на заводском дворе. Рядом с ее гробиком стоял еще один открытый свежеструганный гроб — с останками обгорелой Ирины Стасовой. У подножья этого металлического постамента, в черноте никак не высветляющегося зимнего сибирского утра выстроился почетный караул из полусотни молодых рабочих завода, все в малиновых беретах бывших десантников. Ветер парусил над гробами большой кумачевый транспарант с освещенными прожектором и неровно написанными буквами:
«ОНИ УБИВАЮТ НАШИХ ДЕТЕЙ И ЖЕН И ХОТЯТ, ЧТОБЫ МЫ НА НИХ РАБОТАЛИ!
БАСТУЙ!»
Одновременно с появлением на «Уралмаше» этих двух гробов вся гэбэшная охрана завода совершенно непостижимым образом оказалась запертой в караульных помещениях шести заводских проходных, где они грелись ночью, спасаясь от хрустящих уральских морозов. Снаружи окна этих проходных тоже оказались блокированы листовой сталью, а все телефонные линии охраны — перерезаны. Поэтому утром, к 8.30 у постамента с гробами девочки и ее матери беспрепятственно собрались даже не одна, а две заводские рабочие смены — ночная, уходящая, и свежая, утренняя, то есть около 30 тысяч человек. Вид убитой девочки и обугленный труп Ирины Стасовой действовали на людей магически. Не было ни колеблющихся, ни истерических демагогов. Митинг, объявивший общезаводскую забастовку и тут же выбравший Забастовочный комитет во главе со Степаном Зарудным, происходил так организованно, словно подготовка к нему шла всю ночь. 1740 молодых рабочих, в большинстве своем бывшие «афганцы», составили «Бригаду самообороны», четко разделенную на шесть батальонов — по числу заводских проходных. В промозглом предутреннем полусвете-полумраке эти «афганцы» во главе с инвалидом-сварщиком Анатолием Гусько тут же вскрыли склад готовой продукции и вывели к каждой из проходных по два десятка танков «Т-90». Даже без боезапаса эти танки выглядели внушительно и говорили о серьезных намерениях бастующих. Еще серьезней был девиз забастовки, тут же отпечатанный бастующими в типографии «Уралмаша» на первой странице заводской многотиражки «Голос уральца». Девиз гласил: