Люди потрясены, развалины города богов вызывают небывалые эмоции. Ещё большее впечатление получили, когда приблизились к исполинским воротам, а водопад, в мире пещерных органов, совсем придавил грозной красотой притихших людей.
Далее, подъём по оплывшим ступенькам на плато — огромное пространство, покрытое кристальной водой, словно ослепило людей, они в восторге и испытывают трепет, они словно попали в волшебную страну.
— Озеро Лады, — ненавязчиво произносит князь Аскольд. Моя жена удивлённо приподнимает изящные брови, я застенчиво отвожу взгляд, Лада порывисто прижимается ко мне: — Спасибо, — в смущении произносит она, — но мне так неудобно.
— Красивое название, — Аскольд мягко улыбается, чмокает в щёку Яну и разводит руками: — Он первый нашёл это место, — оправдывается он, уловив в глазах жены претензию. — Зато я нашёл за городом бездонную пропасть.
— И что, — Яна напрягается, — назовёшь её пропастью Яны?
— А чего, хорошее название, — Аскольд охнул, получив в живот чувствительный удар острым локотком.
Потихоньку, люди принялись заселяться в пустующие развалины. Благоразумно назначенный Аскольдом лесник, ведёт мужчин для заготовки брёвен — всюду слышатся возбуждённые голоса, стук топоров, детские восторженные вопли и писк.
Ближе к вечеру князь Аскольд приводит ещё одну группу. Правда не обошлось без эксцессов, в ней присутствует «звезда» московской попсы, Миша Шаляпин, в окружении многочисленной свиты. Впервые, за всё время, проведённое в новом мире, я вижу на лицах всёпоглощающую скуку вперемешку с брезгливостью и страхом. Я давно слышал о нём, радовался, когда он стремительно ворвался на эстраду. Миша весьма одарённый парень, с хорошим образованием, великолепными вокальными данными, пророчили ему быть одним из ведущих оперных певцов, способным собирать полные залы во всех странах мира. Но однажды, на одном эстрадном вечере, исполнил попсовую песенку, украсил её великолепно поставленным голосом и его едва не разорвали на сувениры от восторга — вмиг обрушилась слава, деньги и… зависть.
Он быстро понял, становиться мировой известностью — огромный, титанический труд, а здесь, всё просто, по крайней мере, так казалось. Не напрягаясь, популярную песню, незатейливо облечь в классическую форму исполнения и — визг в зале! Можно на таком уровне исполнять всё, проглатывают и визжат. Он перестал трудиться, слава за него работала, стал капризным и… оглупел. Вначале с ним цацкались, подкидывали песни, но он уже не мог работать в прежнем режиме, безголосая, но трудолюбивая попса, принялась его теснить и… вытеснила в конферансье. Вот он и крутился на эстрадных подмостках, веселил публику пошлыми высказываниями и редко исполнял «протухшие» от времени, бывшие шлягеры. Но его усохшие мозги отказываются принимать реальность, и он, по-прежнему считает себя «звездой».
— Говорят ты за главного, — снисходительно глянул на меня парень, который меня значительно младше, такое чувство, что он считает, сейчас я сорвусь с места и буду с восторгом лобзать его пухлые руки и умолять дать автограф. Я смотрю на молодого парня и мне, его искренне жаль. Очень скоро нежный жирок на щёчках рассосётся, глаза потухнут и, если мозги смогут завестись, после стольких лет застоя, может, чего-то достигнет. Но для этого необходим упорный труд, а главное стать вровень с окружающими людьми.
— Да, Миша, это так. Что хочешь спросить?
— Кто-нибудь может нам объяснить, что происходит, где мы? — он смотрит на меня с высокомерием, но в его глазах я вижу плохо спрятанный страх, граничащий с паникой.
— Что именно? — я оборачиваюсь к Аскольду, за это время все давно поняли куда попали и мне непонятно его недоумение.
Мой друг наклоняется ко мне: — Помнишь берег, где мы встретились с Росомахой? Так вот, каждую ночь там происходит нечто непонятное, некие катаклизмы, всё меняется, перемалывается, искажается, одним словом — хаос. У меня есть ощущение, там место соединения прошлого с будущим. Так вот, Миша с этими козла… в смысле, со своими друзьями, появились здесь сегодня утром… они свеженькие, — Аскольд сам удивлён до невозможности, но старается скрыть свои чувства.
— Значит можно вернуться! — во мне вспыхивает радость и одновременно горечь с печалью, я успел полюбить новый мир, хотя он страшен и непредсказуем.
— Не думаю, мне докладывали, что некоторых счастливцев, кто случайно попал туда ночью, утром находили мёртвыми и сильно изувеченными… нет, тот процесс работает в одну сторону, — без особого сожаления говорит Аскольд.
— Вы о чём? — поднимает ухоженные брови Миша.
— Всё о том, Миша, ты попал, — мягко произносит Аскольд.
— Куда попал? Вы мне угрожаете?! — Миша пытается изобразить гнев, оборачивается к своей свите, но те словно отсутствуют, открыв рты, наблюдают за построением копьеносцев и лучников.
— Я понял, здесь массовка, готовитесь к съёмкам фильма! — радуется он. — Кто режиссер, Говорухин, Бондарчук, или… неужели Михалков?
— Никита Васильевич, — хмыкает Аскольд.
— Не знаю такого, — хмурится Миша.
— Он перед тобой, Великий князь Никита Васильевич, — мой друг едва сдерживается от смеха. Я укоризненно глянул на Аскольда, зачем издеваться над людьми, попавших в непростую ситуацию. Как можно доходчивее пытаюсь донести до них мысль, что на дворе первобытное время.
— Короче, — Миша в великом раздражении достаёт мобильный телефон, тыкает толстым пальчиком в кнопки.
— Мы уже пробовали, — говорит кто-то из его свиты, — какой-то абсурд, ни дозвониться никуда не можем, ни выйти в интернет.
— Что это значит? — Миша смертельно бледнеет, на лице появляется пот.
— Сдаётся мне, то было не лазерное шоу, — мужчина с выпуклым животиком в белой панаме, увешанной массой разнообразных значков, нервно грызёт ногти.
— Ты хочешь сказать, что те огромные слоны живые? — округляет глаза Миша.
— О, вы уже познакомились со степными мамонтами? — с интересом спрашивает Аскольд, в глазах лукавство. — Как первое впечатление?
— Хотели ближе подойти, чтобы рассмотреть лазерную установку, — мужчина в белой панаме переключается на другой ноготь.
— И что дальше?
— Не по себе стало, такая реальная картинка, — откровенно произносит лысый парень с серьгой в ухе. — Потом на вас наткнулись.
— Что ж, вы просто счастливчики, — серьёзно говорю я.
— Да, нет, здесь какой-то обман! — Миша вновь пытается позвонить, затем с растерянностью осматривается: — А это что?
— Развалины древнего города, отреставрируем дома и будем здесь жить, — я с сожалением смотрю на звезду из будущего.
— Допустим, гипотетически, я тоже раньше читал всякую фантастическую дребедень, мы оказались… в ином мире, — Миша демонстративно фыркает, — но в любом случае, нам надо пока где-нибудь перекантоваться. Я бы поселился у того милого озера, я вполне готов принять участие в этом розыгрыше. Ведь так? — с насмешкой смотрит он на меня. — В любом случае, звезда такого уровня как я, должна иметь некоторые привилегии, относительно people. Можно домик построить, не откажусь от фонтанчика, клумбочки всякие — по красочнее, ещё пару построек для прислуги… да, портниха нужна, куртку порвал. И вот ещё, долго задерживаться не собираюсь, у меня гастроли, и прошу снять глушилки с мобильников, — он требовательно глянул на меня.
— Я думал ты умнее, — с грустью говорю я.
Неожиданно женоподобный парень из его свиты завизжал и тыкает тонким пальцем: — Мужчины, что за ужас, какой противный! — он указывает на группу людей, несущих на палках матёрого смилодона, с огромными как сабли клыками. Охотники проходят мимо, почтительно здороваются, с любопытством смотрят на странную для этих мест публику, я их останавливаю: — Удачная охота, но я бы не рекомендовал бы с ними связываться, людей и так мало.
Старший из группы с согласием кивает: — Это не наша заслуга, мы его обнаружили у разлома, надышался ядовитыми газами, был едва живой, копьями добили.
— Тогда конечно, но к разлому близко не подходите, там опасно, — напутствую я охотников.
— Это саблезубый тигр? — Миша покачнулся, едва удержался на ногах.
— Можешь клыки пощупать, — улыбается Аскольд, поглаживая бородку. — А есть ещё и махайроды, те размером с лошадь, смилодоны, по сравнению с ними — котята.