— Никто ж не видит, — невозмутимо парирует она и вновь показывает длинный язычок. Придерживаю Шпору и обнимаю жену.
— Спасибо за подарок, — она и тянется ко мне губами. Шпора неожиданно повёл покрасневшими очами, фыркает в раздражении и чуть не вцепился в шею Соколику.
— Ого, — смеётся Лада, — каков ревнивец, никого к тебе не подпускает!
— Он такой, — хлопаю своего любимца по блестящей шее. Жеребец понёсся как ветер. Лада, со смехом, пришпорила коня, но догнать смогла у города, когда я натянул поводья.
В город въезжаем чинно, как полагается знатным особам. А вот и наш дом, он одноэтажный, но комнат много. В прошлой жизни я имел всего две, а здесь целых три и большая кухня. Двор так же немаленький. Есть хозяйственные постройки, сложил баню — она в самом конце сада, рядом небольшой пруд, окружённый со всех сторон вербами. Запустил сазанов, сын приучил подплывать их на звук серебряного колокольчика. Деревянные скамейки у клумб с цветами, дорожки выложил из плоских голышей, обозначил декоративными заборами из срезов брёвен. У дома, массивная дровница, там же, колодец со сводящей зубы ледяной водой. Огород и сад, разделяется от зоны отдыха, плетеной изгородью.
Сад — моя гордость. Засадил его дикими грушами, яблонями, есть вишня и слива, радует глаз лохматые виноградные лозы, ягоды почти созрели, величиной с крупную алычу, клубника заполоняет всё пространство, жена наделала варения из ароматной ягоды, вместо сахара использовала дикий мёд, получилось нечто неземное.
Мы въезжаем во двор. Ярик нас не встречает, видно ушёл на свидание. Во дворе чистота, из конюшни пахнет свежим сеном, ласточки мелькают у самой земли — к дождю, у клумб над цветами, зависая как колибри, пьют нектар роскошные бражники, в пруду хлопнул хвостом матёрый сазан, подняв нешуточную волну.
Прыгаю с коня, помогаю жене слезть, вёду жеребцов в конюшню. Слышу шорох в доме, занавеска колыхнулась, в окне замечаю хозяйничающую на нашей кухне Яну. Лада тоже её видит и входит в дом. Не спеша привязываю коней, кладу в ясли душистого сена, наливаю свежей воды и неторопливо поднимаюсь в дом.
— Привет, Яна. Одна, без Аскольда?
— Что за дикий вопрос, — удивляется Яна, — ты же сам направил его с сибиряками к ущелью для закладки взрывчатки, будет только через неделю. А у меня неприятность, Светка куда-то делась, думала к вам забежала, рыбок покормить, придёт, всыплю по мягкому месту.
— Видели твою разбойницу с Игорем, погнал домой, к озеру не пошли точно. Может к Игорю в гости напросилась, зверюшек посмотреть? Слышал в их зоопарке пополнение, волчат сирот приютили.
— Точно, — обрадовалась Яна, — поехали!
— Сам съезжу. Вы лучше ужин к приезду сварганьте.
Цепляю к поясу меч, отвязываю Шпору, жеребец удивлённо фыркает, но рассуждать не стал, покорно выходит во двор, мечет неприязненный взгляд на Яну, он понял, она виновница в том, что его вновь седлают. Вскакиваю на коня, оборачиваюсь к женщинам, Лада улыбается, Яна — как натянутая струна.
— Странно, — кричит мне вдогонку, — у меня из дома исчезла бухта верёвки.
— Шкоду, наверное, делают, — попытаюсь её успокоить, но, что-то кольнуло мне сердце.
Излишне резко пришпорил жеребца. Шпора удивлённо всхрапнул и понёсся как ветер в степи.
На всякий случай заезжаю к озеру. Рыскаю по берегу, пугаю ватагу ребят, таскающих из нор раков, застал на месте преступления молодую пару — на мои вопросы об исчезнувших ребятах, от всех, получаю отрицательный ответ — нигде их не видели. Я совсем обеспокоился и рванул к Семёну, только камни свистят от копыт.
Дом Семён построил у кромки леса. За оградой клетки со зверьём, на улице — целая толпа со своими питомцами. Семён организовал настоящую клинику для животных. Нанял штат квалифицированных помощников, и его больница, стала пользоваться оглушительным успехом.
Подъезжаю к воротам, требовательно стучу железным кольцом, кто-то из людей зло замечает, что очередь для всех, не стал спорить, вижу спускающегося с крыльца могучего Семёна — он оглядывает меня, лицо освещается радостной, как у ребёнка улыбкой.
— Это по блату, — мягко говорит он возмущённой очереди и ведёт в дом.
Смотрю на его литые мышцы, бугрящиеся под кожей цвета бронзы и, невольно сравниваю его тогда, когда только с ним познакомился: рыхлый, белокожий, но и тогда у него был удивительные глаза, словно расплавленный свинец.
— Никита Васильевич, по делу или в гости?
— Игорь дома?
— У Светочки в гостях. Вот только задерживается, переживать начал. А почему ты спрашиваешь? — в глазах нарастает тревога.
— Всё ясно, они решили спуститься с нашего плато. Ярик, с твоим шалопаем, спуск нашёл и даже зайца подстрелил. Боюсь, твой Игорёк, теперь и Светочку потащил к лесу, на саблезубых кошек посмотреть.
Семён каменеет, под кожей лица пробегают бугры, не говоря ни слова, снимает со стены свой чудовищный топор и смотрит свинцовым взглядом, с усилием спрашивает: — Ты знаешь, где этот спуск?
— Ярик рассказал, сдался под «пытками», — стараюсь шутить я, но на душе тяжесть, мне кажется, случилась беда. — Пешими пойдём, отсюда к тем склонам близко, пусть Шпоре воды нальют и сена кинут, загонял я его слегка.
— Да, конечно, хороший у тебя конь, — Семён ласково хлопнул его по крупу, Шпора хотел возмутиться, но передумал, ткнулся губами в могучую грудь моего друга.
— Тебя все животные любят, — с восхищением говорю я.
— Это потому, что и я их люблю, — очень просто отвечает друг.
Семён даёт задание своим помощникам и мы, почти бегом, устремляемся к краю плато. Приметы, про которые рассказал мой сын, мы нашли достаточно быстро: перелезли через поваленное дерево, едва не завязли в путанице из корней, змейкой пробежались по осыпи и с ужасом увидели, как после нас, образовалась лавина и с грохотом понеслась в пропасть. Вскоре заметили отколовшийся пласт от склона и щель внутри неё, заполненную пылью и мелкими камушками, а вот и верёвка, умело обвязанная вокруг камня и, даже узел завязан правильно, не иначе Светочка постаралась. Её батяня Аскольд, учит тому, что в обязательном порядке нужно знать девочкам: стрелять из лука, владеть рукопашным боем, лазать по деревьям, и никогда не плакать, если больно — вот Светочка и растёт как обычная, любознательная девочка.
— М-да, — Семён подёргал верёвку. — Меня выдержит?
— Кто его знает, — сознался я.
— Тогда вперёд! — Семён первым ухватывается за неё и резво, для своего огромного тела, проникает в трещину и, поднимая клубы пыли, умело сползает вниз. Немного подождав, пока он встанет на тропу, прыгаю и я.
Поразительно, как дети могут лазать по таким кручам! Иной раз у меня волосы поднимались дыбом… найду их, точно надаю по мягким местам!
Но вот мы спустились, перед нами шумит степь, а дальше виднеется тёмный лес. Заросли у тропы повалены, дети явно не потрудились скрыть свои следы, по ним легко найти тропу в Град Растиславль, совсем плохо. Как можно тщательнее маскируем место подъёма, а в расщелину кидаем останки какого-то дурно пахнущего животного, непрофессионала отпугнёт.
Судя по свежим изломам на сочных стеблях, Света и Игорь прошли совсем недавно, это радует, к лесу они подойти не успели… сорванцы. Я вглядываюсь в море травы и вижу, как вдали они расходятся в разные стороны, там точно наши дети!
— Они там, — указываю я Семёну, он кивает и как медведь вклинился в заросли.
Совсем не соблюдая осторожность, мне осталось лишь поспевать за ним, желание как можно быстрее добраться до детей, отодвигает всякую потенциальную опасность на задний план… а зря. Чем глубже входим в степь, тем неприятнее на душе, стебли становятся всё выше, а в них вплелись, раскинув колючие лапы, непролазные кустарники. Воздух наполнен всевозможными запахами трав и даже присутствие моря не ощущаю, а вроде оно близко. Хуже всего, часто пересекаем звериные тропы. Мы в охотничьих угодьях хищников, совсем не хочется попасться кому-то на обед. Двигаемся осторожно, часто останавливаемся, даже цикады нас не сразу замечают. Странно, но в том месте, где должны были быть наши дети, их нет, но тропа из поваленных стеблей стала неизмеримо шире и ведёт к лесу.