Хонбин снова выдал дробь подошвой, и они вдвоём с Эном спустились под пески, где, на удивление, музыка грохотала ещё сильнее, чем ночью. Встав в проходе, пока никому не мешали, товарищи огляделись. За столиками было не так уж много людей. В основном все уже расходились, а из недавно зашедших были скорее деловые люди. Бродяга поискал глазами свою любовницу, но не увидел её среди официанток, которых осталось всего три на весь зал. Уставшие и подработавшие за ночь и любовными услугами, другие девушки, наверное, ушли спать. Обидно будет, если его избранница уже занята другим. Бродяга подошёл к мужчине-администратору, который вертелся у бара, мучась тем, что сигнал его мобильного не брал.
- Ещё раз здравствуйте, - улыбнулся Хонбин, говоря без акцента, так что не разбирающиеся в восточных национальностях никак не могли угадать, кто же он по рождению? – А Малика у себя? – мужчина обернулся к нему и застыл. Взор его стал каким-то озабоченным, даже ошарашенным. Парень ждал ответа, но тот хлопнул губами, и Хонбин решил, что его не расслышали. – Малика у себя?!
- Она… нет… её нет сейчас, - замотал тот головой, запоздало попытавшись спрятать с лица растерянность. – Выпьете что-нибудь? Угощаю, как постоянных клиентов, - молодой человек прищурился, чувствуя что-то неладное. Он обернулся к Эну. На том тоже читалось недоверие к происходящему, в котором было что-то странное.
- Я загляну к ней, - сказал Хонбин и пошагал во внутренние комнаты. Всполошившийся мужчина подпрыгнул с места и попытался остановить его.
- Не стоит, говорю же, её нет сейчас, будет позже. Заглянете в другой раз!
- Мне нужно сейчас! – огрызнулся Бродяга, убрав от себя руку распорядителя. Эн не отставал от него. За боковой дверью тянулся узкий коридор, сворачивающий дважды: к кухне и подсобкам, и покоям проституток. В конце он упирался в ещё одну дверь, которая вела к запасному выходу, которым пользовался персонал, или через который можно было бы спастись, обвались главный вход. Все комнаты спален выглядели одинаково, и единственное, что вспомнил Хонбин – у Малики была не крайняя. Ему незачем было запоминать нумерацию, ведь его водила туда она. А без неё он сначала распахнул одну, обнаружив за ней дрыхнущего пьяного голого мужика, и девицу, приводящую себя в порядок, потом толкнул другую и тут же узнал «келью» его любовницы. Кровать была в беспорядке, но на ней никого не было. Женщина лет сорока мыла пол возле постели, начав приподниматься с колен при появлении гостей.
- Я же говорю, её нет… - лебезил сзади мужчина. Хонбин хотел было уже прикрыть обратно, когда понял, что алая простыня как-то неравномерно красная. Замедлившись, он ступил внутрь, и осторожно подойдя к кровати, с ужасом стал понимать, что простыня вовсе и не была такого цвета. Она была мокрой и красной от крови, разлившейся по ней. Женщина попыталась закрыть собой ведро, вода в котором тоже побагровела.
- Где она?! – крикнул Хонбин мужчине. – Что произошло?!
- Ничего, ничего не произошло! Малике понадобилось срочно уехать, - понес он очевидную ложь. Эн вытащил клинок и приставил его к горлу говорившего, не успел тот и заметить, как это произошло. Второй парень приблизился к нему, держа боковым зрением под наблюдением уборщицу. В Вавилоне никогда не знаешь, от кого ждать подвоха.
- Я спрашиваю последний раз: где Малика?
- Я не знаю! – Эн резанул слегка кожу, плавно погружая в неё кинжал. Мужчина вскрикнул. – Я не виноват! Я не знаю, что это были за люди! Их было четверо! Они внеслись, схватили её, и повели сюда! Я ничего не мог сделать! Вы же знаете, у нас даже нет охраны! – Хонбин знал, что и это ложь. Охрана тут была всегда, замаскированная под постояльцев и посетителей. Он достал нож тоже и покосился на уборщицу. Та испугано прикрылась дверью, и, пропав из поля зрения администратора, едва заметно покачала головой. Разумеется, то, что он говорит неправду, чуется за версту. Он не позволил бы никому схватить свою работницу и сделать с ней что-то, не заплати ему кто-то денег.
- Где она?! – яростнее потребовал Хонбин, предугадывая, что уже не застанет той, которая дарила ему столько часов удовольствия, живой. Сердце заклокотало от обиды. Он хотел попрощаться с ней. Да, он не любил её в том смысле, каком представляется настоящая любовь, но она была дорога ему. Она была хорошей девушкой, она знала, кто плохой, а кто хороший, она не первый год помогала им, рискуя собой. Пырнув мужчину до середины лезвия, Хонбин посмотрел ему в глаза. Тот взвизгнул, но орущая музыка не могла никого всполошить. Не потому ли она и была ввернута на всю катушку, чтобы в зале никто не слышал криков девушки?
- За мной, туда, пожалуйста… - указал схваченный и повел их дальше, к концу коридора, к последней запертой двери. Перед той стоял высокий стражник. Он схватился было за пистолет, но Эн плотнее пригрозил лезвием у горла мужчины, и тот лишь открыл им доступ дальше. Справа на верх вела железная лестница, а налево протянулось небольшое пространство, где были свалены тюки с тканями для пошива экзотической и колоритной одежды проституткам, стояли шкафы, набитые разным хламом для нужд таверны. И в дальнем углу, на деревянном темном полу, прикрытое какой-то драной тряпкой, лежало тело Малики. С болезненным скрежетом в груди, Хонбин приблизился к нему и опустился на колени. Отодвигая постепенно материю, он с отвращением и ужасом обнаруживал исполосованные плечи и руки, в глубоких порезах. Перевернув её с бока на спину, молодой человек увидел истыканную и израненную клинком грудь, из которой уже вытекла почти вся кровь. Закрытые кем-то глаза на истерзанном лице не могли упрекнуть в том, что он отлучился в тот момент, когда за ней пришла смерть. Если бы он не умчался спасать другую, то защитил бы её! Но почему с ней расправились так жестоко? Хонбин приподнял её тело и провел пальцами по лицу, убирая с него волосы. Тем страшнее была картина убийства, что сквозь следы пыток и мук, девушка даже теперь была красива. Прижав её к себе, парень поцеловал её окровавленную щеку.
- Прости, Малика, прости, что не уберег тебя, - опустив её обратно, он поднялся. – Я никогда тебя не забуду, - развернувшись к дрожащему и раненному «метрдотелю», понукаемого Хакёном, Бродяга выставил вперед нож и, не думая, ещё раз пырнул им того в живот.
- А-а!!! Что вы делаете? Я всё расскажу, всё! Что вы хотите знать?! Их было четверо, говорю же! Они уехали часа полтора назад. Они хотели что-то узнать, поэтому спросили Малику. Видимо, она не хотела говорить…
- Что она могла знать? И как они могли подумать, что она что-то знает?! – Хонбин пырнул его снова.
- Прекратите, прошу! Да, да, это я сказал, что она знает! Я! Довольны? Им нужна была информация о ком-то подозрительном, но я ведь ничего не знаю! Я сказал, что с самыми молчаливыми посетителями общается Малика, и они пошли к ней! – услышавший подозрительные звуки стражник сунулся в этот закуток, и Хонбин, поймав его за шкирку, затянул внутрь полностью и, пока тот не пришёл в себя, вырубил сильным ударом по затылку, после чего опять вернулся к мужчине, истекающему кровью.
- Дальше, говори всё!
- Всё, говорю всё, как на духу! Им нужно было знать, кто мог совершить этой ночью что-то возле станции. Я и сказал, назвал всех, кто приходил сегодня ночью, описал. Мне тоже угрожали, сулили деньги. Деньги я не брал, но ведь за жизнь-то страшно! Я сказал, что ничего не знаю о вас, а кто может знать? Спросили они. Я позвал Малику, сказал, расскажи, тут вот интересуются твоим знакомцем, - осознав, что виноваты в смерти девушки именно они, ведь искали сорвавших переправку оружия, Хонбин окончательно вышел из себя. Этот низкий тип переложил всю ответственность на несчастную девушку, подставил её, и она подверглась пыткам. С разворота полосонув грудь мужчины, пока его придерживал Эн, Хонбин ранил его ещё несколько раз и бросил под лестницу. Сомневаться не приходилось, что он был осведомителем и передатчиком у преступников. Мир не обеднеет от такой потери. Со стонами и кряхтением, он завалился вниз. Мрази достойная погибель.